– А ну-ка, покажите мне наволочку, – попросил судья Киппен.

Он внимательно осмотрел удлиненное кровяное пятно иудовлетворенно хмыкнул.

– Да, конечно, – заявил он, – вывод свидетеля основан нафактах, факты эти налицо и, похоже, не дают ни малейшего повода для сомнений.

– Я тоже так думаю, – охотно согласился Мейсон.

– Но вы не можете признать этого! – воскликнул Строн. –Иначе от вашей защиты ничего не останется!

– Спокойнее, джентльмены, спокойнее, – проворчал судьяКиппен. – В предварительных слушаниях, кажется, намечается неожиданный поворот.Тому, на чем, казалось, должна была бы строиться стратегия защиты, адвокат непридает ни малейшего значения, зато он разворачивает упорнейшую борьбу вокругаспекта дела, кажущегося на первый взгляд чисто академическим, и настаивает наточном соблюдении всех формальностей.

– Я настаиваю лишь на том, чтобы соблюдались права моегоклиента, – сказал Мейсон.

– Да-да, понимаю, – буркнул судья Киппен. – Но вы отнюдь необлегчаете обвинению его задачу по идентификации орудия убийства, мистер Мейсон.

– Я и не собирался этого делать.

Судья посмотрел на Строна.

– Ладно, – мрачно отозвался тот. – Все в порядке. Мы докажемсвою правоту. – Он снова повернулся к сержанту Холкомбу. – Сержант, вы говорилио том, что из этого револьвера стреляли дважды. Я не ошибся?

– Нет, сэр.

– Полиция считает, что одна из пуль попала в голову жертвы.Что случилось со второй пулей?

– Она угодила в деревянный столб дорожного ограждения,установленного над обрывом.

– Вы можете описать место, где найдена пуля?

– Да, сэр. У меня есть фотография, которая была сделана наследующий день, на рассвете. На ней зафиксирован пролом в ограждении. Пуляизвлечена, она в отличном состоянии. Хотя баллистическая экспертизапроизводилась не мной, я при этом присутствовал, и у меня нет никаких сомненийв том, что…

– Давайте оставим разговор о баллистике, – поспешно перебилего Строн. – Вы ведь не специалист в этой области.

– Но я следователь, а это требует знания многих вещей…

– Да-да, – вновь перебил его Строн. – Но я намеренпригласить для дачи свидетельских показаний эксперта из криминалистическойлаборатории, а от вас хочу только одного – чтобы вы помогли идентифицироватьпулю. Вот она. На ее задней, или лучше сказать хвостовой, части заметнынасечки. Вы не знаете, откуда они там появились?

– Знаю, сэр. Я сам их нанес.

– С какой целью?

– Чтобы пометить.

– Где вы взяли эту пулю?

– Я извлек ее из столба опоры ограждения, стоявшего у краядороги. Он обозначен на фотографии.

– Что ж, я думаю, что вам пора уступить место эксперту, окотором я говорил, – сказал Строн и добавил, обращаясь к судье: – Позвольтесчитать револьвер материалом для идентификации за литерой «А», фотографию –материалом аналогичного характера за литерой «Б», а пулю – материалом залитерой «В».

– Погодите, – вмешался Мейсон, когда сержант Холкомб совсемуже было собрался покинуть место свидетеля. – Вы предъявили суду пулю. Этовторой из оговоренных вами материалов для идентификации. Я хотел бы задатьсвидетелю несколько вопросов, относящихся к этому материалу.

Строн недовольно поморщился.

– Когда вы впервые заметили эту пулю в столбе? – спросилМейсон.

– Пулю в столбе не увидишь, пока не извлечешь ее оттуда,мистер Мейсон. А у меня не было с собой соответствующего инструмента.

– Хорошо, давайте изменим вопрос. Когда вы впервые обратиливнимание на отверстие в столбе?

– Почти сразу же после того, как прибыл на местопроисшествия. Из револьвера стреляли дважды, так что я знал, что где-топоблизости должны быть две пули. Я подумал, что одна из пуль вполне моглапопасть во что-то твердое и застрять там. Так оно и оказалось.

– После этого вы продолжили осмотр окрестностей? Да или нет?

– Что вы имеете в виду?

– Вы не стали осматривать окрестности после того, какобнаружили отверстие в столбе?

– Ну… Я огляделся по сторонам, но… Там ведь нечего уже былоискать после того, как я нашел вторую пулю.

– Понятно, – сказал Мейсон. – У меня все.

– Я собираюсь попросить сержанта Холкомба уступить местосвидетеля Александру Редфилду, – сказал Строн, обращаясь к судье Киппену. –Мистер Редфилд – известный специалист в области баллистики.

– Пожалуйста, – кивнул судья.

Место свидетеля занял Александр Редфилд – худощавый мужчинас высокими скулами и большими, чуть навыкате, серыми глазами. Двигался оносторожно и был очень осмотрительным в высказываниях, словно боялся сболтнутьчто-нибудь лишнее. Редфилд принес присягу и отрекомендовался как эксперт вобласти баллистики и идентификации огнестрельного оружия.

– Я передаю вам, – сказал Строн, обращаясь к эксперту, –пулю, опознанную сержантом Холкомбом. Она фигурирует в протоколах какидентификационный материал под литерой «В». Видели ли вы эту пулю раньше? Еслида, то укажите, где и когда вы ее видели.

– Да, сэр. Я увидел ее после извлечения. Точнее, вначале яувидел столб и пулевое отверстие, а затем наблюдал, как сержант Холкомбизвлекает эту пулю из столба.

– Вы можете указать на схеме, где именно это происходило?

Свидетель взял схему и отметил крестиком место обнаруженияпули.

– Схема взята нами из материалов следствия, – сказал Строн.– Точнее, это копия той схемы, которая находится среди этих материалов.Надеюсь, защита не станет возражать, если мы представим ее как вещественноедоказательство под литерой «Г»?

– Нет возражений, – сказал Мейсон и тут же прошептал на ухомолодому адвокату: – Проснитесь, Нили. Дайте им понять, что вы тоже участвуетев судебном процессе.

– Я боюсь опротестовать не то, что надо, – тоже шепотомответил Нили. – Вы так озадачили обвинителя, что он не может взять в толк,каким образом вы собираетесь дать ему бой.

– Не так уж важно, что опротестовывать. Давите на все, чтоподвернется. Надо, чтобы они выложили на стол все важные факты вне зависимостиот того, в чью пользу они говорят. Не возвращайтесь к тому, о чем мы уже знаем.Внесите в процесс некоторое оживление и дайте присяжным пищу для размышлений.Вспомните, в конце концов, что здесь, в этом зале, за нашими спинами, сидитваша невеста, сидят ушлые репортеры, которые все берут на заметку.