Разбрасывая колесами гравий, Дис выехал на дорогу.Послеполуденное солнце снова заиграло на хромированных деталях машины. Джоннивернулся в кресло-качалку, приложив руку ко лбу и приготовился переждатьголовную боль.

– Что? вы решили сделать? – спросил банкир. Внизу, за окном,по спокойной Главной улице Риджуэя, штат Нью-Гэмпшир, сновали машины. Вкабинете банкира на третьем этаже на стенах, обшитых сосновыми панелями, виселилитографии Фредерика Ремингтона и фотоснимки, запечатлевшие хозяина кабинета наприемах, торжествах и разнообразных вечеринках. На столе лежал прозрачный кубикс фотографиями его жены и сына.

– Решил в будущем году выдвинуть свою кандидатуру в палатупредставителей, – повторил Грег Стилсон. На нем были брюки цвета хаки, синяярубашка с закатанными рукавами и черный галстук с синим рисунком. Он казалсяздесь неуместным, словно в любой момент мог вскочить и приняться крушить всевокруг – опрокинет стол, стулья, кресла, скинет на пол ремингтоновские литографиив дорогих рамках, сорвет портьеры.

Банкир Чарльз Гендрон, по прозвищу Цыпа, президент местного«Клуба львов», рассмеялся – правда, как-то неуверенно. Стилсон умел заставитьлюдей чувствовать себя неуверенно. Вероятно, Грег рос чахлым ребенком, он любилповторять, что его «чуть не сдувало при сильном ветре», но в конце концовотцовские гены взяли свое, и в кабинете Гендрона он выглядел совсем какчернорабочий с нефтяных промыслов Оклахомы, где работал отец.

Стилсон нахмурился, услышав смешок Гендрона.

– Я хочу сказать, Грег, что у Джорджа Харви могут быть наэтот счет свои соображения. – Джордж Харви не только стоял за кулисамиполитической жизни города, но был еще и крестным отцом республиканской партии втретьем округе.

– Джордж не скажет «нет», – спокойно произнес Грег. Волосыего слегка тронула седина, но лицо вдруг стало таким же, как много лет назад,когда он до смерти забил собаку на ферме в Айове. – Джордж в стороне, –терпеливо продолжал Грег, – на моей стороне, улавливаете? Я не собираюсьнаступать на его любимую мозоль, потому что стану независимым кандидатом. Но яне собираюсь еще двадцать лет ходить в мальчишках и лизать чужие ботинки.

Цыпа Гендрон сказал неуверенно:

– Вы не шутите, Грег?

Грег снова нахмурился, на этот раз предостерегающе.

– Цыпа, я никогда не шучу. Люди… думают, что я шучу. «Юнионлидер» и эти кретины из «Дейли демократ» думают, что я шучу. Но вы поговорите сДжорджем Харви. Спросите его, шучу я или делаю дело. Да и вам следовало бызнать меня получше. Разве мы не вместе прятали концы в воду, а, Цыпа?

На суровом лице Грега неожиданно появилась холодящая улыбка– холодящая для Гендрона потому, что тот позволил Стилсону втянуть себя вкое-какие строительные махинации. Они заработали хорошо, действительно хорошо,ничего не скажешь. Но в силу ряда обстоятельств застройка Саннингдейлcкойтерритории (да, честно говоря, и Лорелской тоже) не была на сто процентовзаконной. Например, дали взятку представителю АООС[7], и это еще цветочки.

С Лорелской территорией все уперлось в старика, который жилза Риджуэйским шоссе и не желал продавать свой участок; для начала четырнадцатьего цыплят вдруг подохли от какой-то таинственной болезни; потом сгорел сарай,где он хранил картошку; затем как-то недавно в уик-энд, пока старик навещалсестру, живущую в доме призрения в Кине, кто-то вымазал собачьим дерьмом егогостиную и столовую; и тогда старик продал-таки свой участок, и Лорелскаятерритория попала наконец в нужные руки.

И еще: этот лихач мотоциклист Санни Эллиман снова ошиваетсявокруг. Они с Грегом близкие приятели, и если об этом пока не говорит весьгород, так только потому, что Грега привыкли видеть в компании длинноволосыххиппи, педиков и лихих мотоциклистов, которые проходили курс в созданном имКонсультационном наркологическом центре; к тому же в Риджуэе применяли довольнонеобычные меры воздействия. Вместо того чтобы штрафовать или сажать за решеткуюных наркоманов, алкоголиков и дорожных нарушителей, городские власти стали ихиспользовать на разных работах. Это была идея Грега, неплохая идея, банкирпервым признал ее ценность. Отчасти благодаря ей Грег стал мэром.

Но его нынешняя идея была чистым сумасшествием.

Грег сказал еще что-то. Гендрон не расслышал.

– Простите, – проговорил он.

– Я спросил, не хотите ли вы быть организатором моейизбирательной кампании, – повторил Грег.

– Грег… – Гендрон откашлялся. – Грег, вы, кажется, непонимаете ситуации, – продолжал он. – От третьего округа в палатепредставителей конгресса сидит Гаррисон Фишер. Он – республиканец, человекуважаемый, и, по-моему, его не сдвинуть.

– Сдвинуть можно любого, – сказал Грег.

– Гаррисон свой в доску, – ответил Гендрон. – СпроситеХарви. Они вместе ходили в школу. Еще небось году в тысяча восьмисотом.

Грег пропустил мимо ушей эту тонкую остроту.

– Я назову себя Сохатым[8] или еще как-нибудь… и все решат,будто я шут гороховый… а кончится тем, что под смех избирателей третьего округая въеду в Вашингтон.

– Грег, вы сумасшедший.

Улыбка Грега исчезла, словно ее и не было. Лицо егоисказилось. Застыло, он вытаращил глаза. Такие бывают у лошади, когда онапочует, что ей дали тухлую воду.

– Не вздумайте повторить что-либо подобное, Цыпа. Не дай вамбог.

Банкиру стало совсем худо.

– Грег, извините. Я просто…

– Так вот, не вздумайте повторить что-либо подобное, если нехотите в один прекрасный день столкнуться нос к носу с Санни Эллиманом возлесвоего вонючего «империала».

Гендрон беззвучно шевелил губами.

Грег снова улыбнулся, точно солнце внезапно пробилось сквозьобложные тучи.

– Ну ладно. Не будем ссориться, раз мы собираемся работатьвместе.

– Грег…

– Вы мне нужны, потому что знаете каждого бизнесмена в этойчасти Нью-Гэмпшира. Как только все закрутится, нам понадобятся большие деньги,так что придется, я думаю, покачать насос. Пора уже мне развернуться в масштабевсего штата, а не только Риджуэя. Полагаю, пятидесяти тысяч долларов хватит,чтобы удобрить местную почву.

Банкира, работавшего во время последних четырехизбирательных кампаний на Гаррисона Фишера, так потрясла политическая наивностьГрега, что поначалу он даже не знал, как продолжить разговор. Наконец онсказал: