Девяткину пришлось туго, но оборонялся он грамотно. Всегооднажды Эрасту Петровичу удалось как следует треснуть ассистента плашмя по лбу,да еще разок рубящим ударом прихватить по шее. Пятясь под натиском, помощникрежиссера пялился на бледного от злости Фандорина с все большим изумлением.Видимо, не ожидал от драматурга такой сноровки.

Ну, хватит дурака валять, сказал себе Эраст Петрович.Finiamo la commedia.[2]

Двойным захватом подцепил оружие противника, сделал выверт –и рапира полетела в дальний угол. Прижав Девяткина к стене клинком, Фандоринязвительно сказал:

– Довольно театра. Предлагаю вернуться в пределы реальнойжизни. И реальной смерти.

Побежденный враг стоял неподвижно, скосив глаза вниз, наприставленное к груди острие. На бледном лбу, где наливалась багрянцем шишка,выступили капли пота.

– Только не надо меня колоть, – хрипло сказал он. – Лучшеубейте как-нибудь иначе.

– Зачем же я стану вас убивать? – удивился Фандорин. – Ктому же сделать это тупой железкой довольно трудно. Нет, милый мой, вы пойдетена каторгу. За хладнокровное и подлое убийство.

– О чем вы говорите? Я не понимаю.

Эраст Петрович поморщился.

– Милостивый государь, не запирайтесь против очевидныхфактов. С театральной точки зрения это выйдет очень с-скучно. Если не выотравили Смарагдова, с какой бы стати вы стали устраивать на меня засаду?

Ассистент поднял свои круглые карие глаза, захлопал ими.

– Вы обвиняете меня в убийстве Ипполита? Меня?

Для актера третьего плана изумление было разыграно неплохо.Эраст Петрович даже рассмеялся.

– Кого же еще?

– А разве это сделали не вы?

С подобной наглостью Фандорину доводилось встречатьсянечасто. Он даже слегка растерялся.

– Что?

– Но ведь вы сами себя выдали. Сегодня, во время чаепития! –Девяткин осторожно коснулся клинка, отводя его от своей груди. – Я спозавчерашнего дня терзаюсь сомнениями. Не мог такой человек, как Ипполит, самсебя убить! Это в голове не укладывается. Он слишком себя любил. И вдруг вызаговариваете о кубках. Меня как ударило! Кто-то был там, с Ипполитом! Пил сним вино! И подсунул ему отраву! Я пошел в реквизитную посмотреть на второйкубок. И вдруг вижу – часы «Буре»! У меня будто пелена с глаз. Все сходится!Таинственный господин Фандорин, непонятно откуда взявшийся, потом исчезнувший,потом появившийся вновь – назавтра после гибели Ипполита! Проговорка про кубки!Забытые часы! Я догадался, что вы вернетесь за ними. Знаете, я не мастерразгадывать тайны, но я верю в справедливость судьбы и Божий суд. Потому решил:если он придет, я вызову его на поединок. И коли Фандорин преступник, Рокпокарает его. Я сходил к себе в уборную, вернулся сюда, стал вас ждать, и выпришли. Но вы остались живы, и теперь я не знаю, что думать… Он растерянноразвел руками.

– Бред! – хмыкнул Фандорин. – С какой стати мне убиватьСмарагдова?

– Из ревности. – Девяткин смотрел на него с унылым укором. –Смарагдов слишком явно ее домогался. А вы в нее влюблены, это видно. Вы тожепотеряли из-за нее голову. Как многие…

Почувствовав, что краснеет, и даже не спросив, про когоречь, Эраст Петрович повысил голос:

– Мы говорим не обо мне, а о вас! Что за чушь вы тут п-плелипро Божий суд? Этими прутиками убить невозможно!

Ассистент опасливо поглядел на клинок.

– Да, рапира бутафорская. Но при точно направленном ударепроколоть ею кожу можно – я сделал это первым же выпадом.

– Ну и что? От царапины еще никто не умирал.

– Смотря от какой. Я ведь сказал, что взял кое-что у себя вуборной. У меня там аптечка, в ней есть средства на все случаи жизни. В труппе,знаете, всякое бывает. У господина Мефистова эпилептические припадки, уВасилисы Прокофьевны вапёры, бывают у нас и травмы. А я отвечаю за всё и завсех. Должен быть на все руки мастер. Нас в офицерской школе учили: хорошийкомандир обязан уметь всё.

– 3-зачем вы мне это рассказываете? Что мне за дело до вашейаптечки? – раздраженно оборвал его Фандорин, раздосадованный, что его сердечныетайны столь очевидны постороннему взгляду.

– У меня там среди прочего есть пузырек с концентрированнымядом среднеазиатской кобры. Из Туркестана привез. Незаменимое средство длянервных болезней. С нашими дамами часто бывают тяжелейшие истерики. У госпожиЛисицкой, если очень разойдется, до судорог доходит. А тут две капельки наватку, протереть виски – и как рукой. – Девяткин показал, как он втирает в кожуяд. – Вот мне и пришло в голову. Смазал кончик одной из рапир. Как Лаэрт впьесе «Гамлет». Подумал: если Фандорин отравил Ипполита, пусть тоже умрет отяда, это будет Божий суд. Рапиры совершенно одинаковы на вид, я и сам не знал,какая из них отравлена. Так что поединок у нас был не театральный, а самый чтони на есть смертельный. Если яд попадает в кровь, предсмертные спазмыначинаются через две минуты, потом наступает паралич дыхания.

Эраст Петрович затряс головой – всё-таки бред.

– А если бы отравленной рапирой ц-царапнули вас?

Пожав плечами, ассистент ответил:

– Я же сказал, я верю в Рок. Для меня это не пустые слова.

– Зато я вам не верю! – Фандорин поднес кончик рапиры ксамым глазам. Кажется, он в самом деле влажно поблескивал.

– Осторожней, не уколитесь! А если мне не верите – дайтесюда.

С готовностью Эраст Петрович протянул оружие, а левую рукуопустил в карман, где лежал револьвер. Странный тип этот ассистент. Непонятно,чего от него ожидать. Притворяется полоумным? Сейчас снова накинется? Это былабы самая простая развязка. Фандорин специально повернулся спиной, благо задвижениями Девяткина можно было следить по тени на полу.

Силуэт бывшего поручика качнулся, с молниеносной быстротойсложился пополам, вытянутая рука заканчивалась тонкой чертой рапиры. ЭрастПетрович был готов к нападению, отпрыгнул влево и обернулся. Однако тень ввелаего в заблуждение. Оказалось, Девяткин сделал выпад в ином направлении.