Единственная цель вот этого, — он двинул бедрами, — лишь доставить тебе удовольствие.

Пандора с сомнением посмотрела вниз:

— Хелен говорила, что одного этого недостаточно.

Габриель тихо засмеялся. Он никогда не думал, что веселость и возбуждение могут возникать одновременно.

— Не сегодня, — сумел вымолвить он. — Я ведь обещал, что не отниму у тебя выбора. А я всегда держу слово.

Пристально посмотрев на него своими дивными синими глазами, Пандора более плотно уселась на нем и захлопала густыми ресницами, когда почувствовала, как непроизвольно дернулась его напряженная плоть у нее между бедер.

— И что мы теперь будем делать? — шепотом спросила она.

— А чего ты хочешь? — прошептал он в ответ, с обожанием разглядывая ее.

Они долго глядели друг на друга, не двигаясь, напряженно наслаждаясь ситуацией, плавясь от невидимого жара. Очень осторожно, словно экспериментируя с какой-то весьма неустойчивой субстанцией, Пандора приблизила губы к его рту, наклонила голову и принялась целовать с нарастающим пылом.

Ни одна женщина не целовала Габриеля так, как она: пытливо, пробуя на вкус, как пробуют свежий мед из сот. Чем дольше это длилось, тем неистовее она становилась. Кому-то одному из них нужно было держать себя в руках, но явно не ей: у нее это не получилось бы. Он застонал, когда Пандора заерзала у него на коленях. Это было мучительно!

Обхватив лицо Пандоры ладонями, он слегка отстранился и попытался успокоить ее.

— Тише, милая. Расслабься. Я дам тебе все, что…

Он не успел договорить: Пандора завладела его ртом с энтузиазмом безжалостного пирата. Задыхаясь, она попыталась добраться до его груди. Для этого внизу нащупала планку его сорочки, но на ней не было пуговиц. Схватив за сорочку по обе стороны от планки, резко дернула ткань, пытаясь разорвать ее на груди. С обычной рубашкой такое могло получиться, но у бальной сорочки переднюю сторону шили из очень плотной материи и запаривали после двойной порции крахмала, добиваясь лоска.

Несмотря на острое возбуждение, Габриель почувствовал, что его душит смех, когда увидел, как его маленький и решительный пират столкнулся с неожиданной трудностью — сорочка осталась целой. С трудом подавив смех, он сел, выпрямился, взялся за край сорочки и сдернул ее через голову, полностью обнажив торс. Пандора, мучительно вздохнув, еще теснее прижалась к нему, ладонями провела по груди и бокам с нескрываемой жадностью. Габриель откинулся на спинку. Потом он ее научит, как держать темп и контроль, как медленно подогревать желание, но сейчас отпустит поводья. Ее волосы пришли в беспорядок, длинные выбившиеся локоны блестели, будто лунные блики на поверхности темной воды. Они ласкали и щекотали его, когда Пандора двигалась на нем, настойчиво и безоглядно терлась о него бедрами.

Его тело напрягалось так же, как у человека, которого пытали на дыбе в средневековом донжоне. Руки вцепились в подушки софы, пальцы вот-вот готовы были разорвать парчу. Он боролся с собой, чтобы не потерять ясность ума, обуздывал собственное желание, а Пандора продолжала целовать его, приподнимаясь и опускаясь у него на коленях.

Без слов оторвавшись от губ Габриеля, измотанная соблазнительница уронила голову ему на плечо. Она задыхалась и явно не знала, чего хочет, однако понимала, что наслаждение крепко переплетено с разочарованием и что чем больше она будет стараться удовлетворить его, тем станет хуже.

Настало время все взять под свой контроль. Габриель ласково погладил девушку по спине, собрал ей волосы воедино, а потом прошептал:

— Я хочу кое-что сделать для тебя, милая. Доверишься мне на несколько минут?

Глава 13

Пандора обдумывала вопрос, ни разу не шелохнувшись. Ей было жарко, она чувствовала себя неудовлетворенной. Нервы натянуты как струны. Она испытывала какое-то чувство, похожее на голод, только еще более сильное. Терзающее, острое.

— Что ты собираешься делать? — спросила она.

Руки Габриеля гладили ее с какой-то мучительной легкостью.

— Ты же знаешь, я не сделаю тебе ничего дурного.

От нее не укрылось то, что он не ответил на вопрос прямо. Пандора оглядела его. Габриель был божественно красив, лежа здесь, под ней, мускулистый, с золотистой кожей. Лицо — словно из грез. Длинные ресницы затеняли светло-голубые глаза, которые то сверкали озорством, то мерцали тайной. Живой Адонис, подумала Пандора, и волна уныния нахлынула на нее.

— Я думаю, нам надо остановиться, — нехотя сказала она.

Габриель покачал головой и посмотрел на нее искоса, словно ее слова сбили его с толку.

— Мы только начали.

— Это никуда не приведет. Прекрасный принц не может иметь никаких дел с пастушкой, которая сидит в уголке, ему нужна принцесса, чтобы закружить ее в вальсе.

— При чем здесь вальс, дьявол побери?

— Это метафора.

— Метафора чего? — Габриель снял ее со своих колен, сел прямо и пригладил рукой волосы. Однако золотисто-бронзовые волнистые пряди снова рассыпались в беспорядке. Он положил одну руку на спинку софы, и их взгляды встретились.

Пандора была так увлечена разглядыванием тугих мускулов его торса и рук, что на время забыла, как нужно ответить на вопрос.

— Метафора всего того, чего я не смогу делать. Твоя жена должна выступать в роли хозяйки на разных мероприятиях, посещать балы и суаре. Но почему женщина — не калека, не уродка — отказывается танцевать со своим мужем? Люди начнут спрашивать. Какую причину я придумаю для них?

— Мы им скажем, что я очень ревнив, и не хочу, чтобы ты находилась в чьих бы то ни было объятиях, кроме моих.

Нахмурившись, Пандора запахнула ночную рубашку на груди. Она почувствовала себя задетой и даже испытала легкую жалость к самой себе. А это чувство Пандора презирала больше всего в мире.

— Если только кто-нибудь поверит в такую причину, — пробормотала она.

Габриель крепко сжал ей руку. Глаза его вспыхнули как спички, когда он посмотрел на нее.

— Я не хочу, чтобы тебя обнимал кто-то другой. Только я.

Земной шар остановился на своей оси. Пандора была поражена и испугана мыслью, что в его словах может быть хотя бы гран правды. Нет, он не это имел в виду. Он просто манипулирует ею.

Пандора прижалась к его груди, твердой, как скала.

— Не говори так.

— Ты принадлежишь мне.

— Нет.

— Ты сама чувствуешь это, — настаивал он. — Каждый раз, когда мы вместе. Ты хочешь…

Она попыталась заткнуть ему рот поцелуем, что, как потом оказалось, было не лучшей тактикой. Габриель тут же ответил, настойчиво и требовательно.

И в следующий миг она уже лежала на спине, придавленная его тяжестью. Часть своего веса Габриель перенес на локти и колени, чтобы не раздавить ее,