толпами пьяных кавалеристов. Везде слышался смех, песни, крики. Некоторые, сильно охмелевшие гусары сидели группами, шумели о походах, своих ранах, убитых товарищах, танцевали, паясничали, выкрикивали непристойные слова.

Олег вышел из дому, дошел до большой лестницы, которая пересекала весь город и тянулась до вершины горы Митридат, свернул налево и стал спускаться по ступенькам вниз.

Достигнув площадки, Олег увидел внизу садик, обнесенный высокими каменными стенами, обвитыми виноградной лозой с уже осыпавшимися красно-золотистыми листьями.

На площадке, сложенной из огромных глыб дикого камня, стоял красивый двухэтажный дом. К нему из садика поднималась массивная лестница, украшенная серыми вазами с цветущей геранью. Дом этот принадлежал одной старой генеральше и теперь был занят немцами. В садике суетились гусары, справлявшие пирушку. Дымилась походная кухня, пылали костры, гремели котелки и бутылки. Группа солдат возилась у костра, жарила мясо. Один высокий немец, капрал, схватил на руки какую-то пьяную полураздетую девицу и под хохот солдат понес ее к кустам.

Некоторые солдаты стояли, опустив головы, в полной боевой обмундировке, в касках, в зеленых шинелях, затянутых широкими ремнями.

Вдруг Олег увидел впереди себя девушку в беленькой шапочке. Девушка шла прямо на него. Он заметил, как она смутилась, поравнявшись с ним.

— Анна Мартыновна! — радостно проговорил Олег.

Аня сердито сунула ему руку. По некоторым причинам она была не рада встрече.

— Далеко идете? Не боитесь? — спросил Олег.

— Чего же бояться?

— Разве вы не видите, что делается в городе?..

— Я на работу иду, — ответила Аня и стала смотреть вниз, в садик, где кутили немцы. — А вы что здесь делаете?

— Да я так… вышел прогуляться…

— Вот что, Олег Васильевич. Вы, кажется, по-немецки читаете? Я подняла на мостовой…

Дрожащей рукой подала она ему отпечатанную на немецком языке листовку. Это была прокламация, составленная подпольным большевистским комитетом и обращенная к немецким солдатам.

Олег прочел и вдруг сказал:

— Я брошу… им. Как раз ветерок туда, авось долетит. Вы знаете, как это раскроет им глаза! Смотрите, никого рядом нет. Бросаю!

— Бросайте и эти! — воскликнула Аня, выхватив из кармана пачку прокламаций. — Ну, живо!

Прокламации полетели вниз, как большая стая белых голубей.

Олег и Аня спустились в маленький переулочек и, зайдя за угловой большой дом, опять остановились и стали смотреть вниз, туда, где веселились солдаты.

— Смотрите, смотрите, как они набросились на листовки! — с горячностью проговорила Аня, дергая за руку своего спутника.

Олег молчал. Лицо его вдруг побледнело, в глазах появились растерянность и страх.

И было от чего: прогремело несколько ружейных выстрелов. Пробежали три вооруженных немца в расстегнутых шинелях, мокрые, задыхающиеся. Не успели они вскочить в находившийся неподалеку двор, как с той стороны, откуда они бежали, раздались новые выстрелы и крики.

Олег и Аня, озираясь, стали торопливо спускаться вниз по улице. По дороге они встретили немецкого офицера и несколько солдат, бегущих к домику генеральши. Олег понял, что они кого-то ловят.

Гусары, кутившие в саду, побежали за солдатами с криками и шумом, топча цветы, ломая кустарники. Когда несколько солдат начали подниматься по лестнице, со второго этажа дома раздался громкий голос:

— Стойте! У нас есть пулемет, бомбы и ружья! Кто посмеет войти, будет убит!

— Рудольф! Рудольф! — раздались несмелые голоса в толпе солдат, окружавших подступы к дому.

Голос сверху ответил:

— Привет вам, братья, товарищи! Я знаю, что могу погибнуть! Выслушайте меня, а потом убивайте! Жизнь моя в ваших руках. Если среди вас есть честные солдаты, они не станут стрелять в человека, требующего для них свободы, права и немедленной отправки на родину…

— Изменник! — закричал офицер. — Тебе не уйти! Наконец-то мы тебя схватили!

— Теперь не уйдет! — поддержал офицера пьяный солдат.

— Сдавайся, Бергман, лучше будет!

— Товарищи солдаты! Подумайте над тем, что я вам скажу! — кричал Рудольф. — Сейчас вас заставят стрелять в меня и моих товарищей. Вас заставят убить нас за то, что мы хотим, чтоб вам жилось хорошо! Вдумайтесь в это!

Офицер выхватил из кобуры кольт и выпустил всю обойму в стеклянную балконную дверь. Жалобно зазвенели стекла.

Набежавшие офицеры принялись быстро наводить порядок. Гусары, находившиеся во дворе, были выстроены и расставлены с трех сторон дома. Западная сторона двора от горы Митридат была защищена зданиями, расположенными на выступах один около другого; внизу — большая древняя гробница, служившая чем-то вроде археологического музея. Она была знаменита тем, что имела сообщение со многими подземными катакомбами, с выходами во многие дома. Эти выходы использовались жильцами как погреба. Дом, в котором находился Рудольф, окруженный гусарами, тоже имел ход в подземелье.

Пока офицеры суетливо распоряжались во дворе, подъехал командир полка, полковник Раин. Он распорядился взять мятежника живым.

Один из офицеров устроился за выступом лестницы и крикнул:

— Солдат Бергман! Тебе даруется жизнь, если ты сдашься! Пять минут на размышление.

Рудольф отвечал:

— Палачи! Я не боюсь смерти! В Берлине фронтовики восстали. Они ждут нас. В Берлине революция!

Страшное полковничье приказание «расстрелять» как-то сразу поколебало толпу гусар.

Высокий солдат, пошатываясь, вышел вперед и спросил:

— За что я буду в него стрелять? За что?..

— Как ты смеешь! — напустился на него лейтенант. — Марш на место!

Молодой красивый гусар без фуражки вскочил на лестницу, столкнул с подставки вазу с розовой геранью и занял освободившееся место. Судя по тому, как твердо он стоял па этой возвышенности, было видно, что он совершенно трезв.

Когда говор умолк, гусар взмахнул красным платком, мелькнувшим, как огненное пламя, на серой стене дома.

— Волю Рудольфу, волю тем, кто там с ним! — Он поднял платок выше. — Вот наше знамя! Мы понесем его в Германию!

— Да здравствует революция! — закричал кто-то из толпы солдат.

Вдруг раздался выстрел. Рука гусара медленно опустилась, пальцы выпустили платок. Солдат упал.

— Что же вы смотрите! — крикнул сверху Рудольф. — За оружие!

Ему никто не ответил…

Олег и Аня видели, как выстраивали солдат.

Офицер громко и властно скомандовал:

— Вперед!

В это время во двор, где находились Олег и Аня, вбежали двое мужчин. Аня с изумлением узнала в них Горбылевского и старого городского археолога. Она уже собиралась их окликнуть, но вовремя спохватилась.

Горбылевский и его спутник прошли через двор, выскочив на другую улицу, быстро направились к известной в городе гробнице и там исчезли.

Ружейный залп заставил Аню вздрогнуть. Начался обстрел дома, в котором засели Бергман и его товарищи. Один залп следовал за другим. Потом стрельба прекратилась. Раздались крики:

— Сдавайся!

Осажденные дружно ответили:

— Никогда!

Взбешенные офицеры решили взять дом приступом.

— Товарищи, остановитесь! — кричал Рудольф. — Пусть идут одни офицеры!

— В атаку! — скомандовал офицер.

Первый ряд солдат