– Не хочешь вспомнить про кофту, не будетукола, – безжалостно сказал Леня.

На Танином лице появилось выражениеоткровенного отчаяния.

– Во, блин, пристали… Может, это Ахметприходил? Или Вагип? Не, вроде они уехали. Герыч дайте, тогда вспомню. Ленька,стой! Кофта Антона!

– Антона? – переспросила я.

– Ага, – закивала Таня и обхватиласебя руками. – Ух, ломает, крутит, тащит, плющит. Дайте герыча! Дайте!

– Только в обмен на телефонАнтона! – решительно заявила я.

Таня перестала трястись, на секунду ее лицостало походить на человеческое.

– Ты че? – почти нормальным голосомсказала она. – Его ж давно отключили. И аппарат уперли.

– Врешь, – засмеялся Леня, – увешалки стоит. Я только что видел.

Таня лишь удивленно подняла брови.

– С ней не договориться, – махнулрукой Леня.

– Где герыч? – застонала хозяйка,серея на глазах. – Ой, сил нет!

– Хрен с тобой, ща вернусь, –вздохнул Леня и ушел.

Мы с наркоманкой остались вдвоем.

– Бросила ты меня, Галка, – вдругзаявила Таня. – Обещала помочь и сбежала. Сука!

На всякий случай я попятилась в коридор, нохозяйка не проявляла агрессии. Она села на корточки, обхватила голову руками иначала подвывать, словно больная собака.

– Может, тебе пойти лечиться? –осторожно предложила я.

Таня подняла голову.

– Полька из больницы не вернулась, а япомирать не хочу.

– Если ты будешь и дальше колоться, тодолго не проживешь, – попыталась я вразумить девушку.

– Во! – крикнул Леня, входя вспальню.

В правой руке парня был зажат шприц,наполненный прозрачной жидкостью.

Таня быстро-быстро закивала.

– Да, да, скорей.

– Спрашивай, чего надо, – велелЛеня, – она ща все расскажет.

Мне стало не по себе. Таня выглядела ужасно,на лбу ее появились крупные капли пота, губы по цвету сравнялись со щеками,глаза ввалились. Наркоманка напоминала труп. Впрочем, некоторые покойникивыглядят более «живыми», чем несчастная Брызгалова. Нехорошо допрашиватьбольного человека, еще хуже выуживать у него сведения, демонстрируя вожделеннуюдозу. Но толстовка, небрежно забытая на кровати, была под стать бейсболке,которую вор потерял в нашей квартире. Черную ткань украшал череп, вышитыйбелыми нитками, точь-в-точь такой, как на бейсболке. А еще я увидела на воротеярлык со словом «Скарлино».

– Где Антон? – приступила я кдопросу.

– Не знаю, – словно зомби, ответилаТаня.

– Как его фамилия?

– Не знаю.

– Он на рынке торгует?

– Не знаю.

– В какой палатке?

– Не знаю, – тупо твердила Таня.

– Лады, – влез в нашу продуктивнуюбеседу Леня, – ниче тебе не дам, пошли отсюдова.

– Стой! – зашептала Таня. – Онсюда с бабой приходит.

– С какой? – оживилась я.

Наркоманка затрясла головой.

– Не знаю. Замужняя, наверное, кольцо напальце красивое. Сначала Антон приматывает, потом она. Уходят тоже поотдельности. Трахаются они тут.

– Имя девушки можешь назвать?

Лицо Тани исказила судорога.

– Все, – констатировал Леня, –больше ниче не скажет. Держи!

Грязные пальцы схватили шприц, с неожиданнойрезвостью наркоманка выбежала из комнаты.

– Значит, ты все же торгуешьгероином! – возмутилась я.

– Не, – спокойно возразилпарень, – там вода.

– Кипяченая? – глупо спросила я.

– В аптеке брал, – объяснилЛеня, – ею лекарство разводят, физраствор. Прикинь, Таньку она забирает,кольнется и балдеет. Она ко мне постоянно за дозой ходит. Польке когда-то уколыпрописали, она их дома держать боялась, Танька могла лекарство себе в венуотправить, вот сестра и попросила спрятать коробку. А я согласился. НебосьТаняха увидела, как сестра ко мне со шприцами таскается, ну и перевернула это вголове по-своему, с ножом к горлу пристала. А потом я допер: купил физраствор идаю ей, если она совсем доходит. Смешно, но помогает!

Я молча слушала Леню. Эффект плацебо давноизвестен и медикам, и психологам, кое-кто из врачей вообще считает, что наслечит не лекарство, а собственный мозг. Человек, который уверен: врач выписалмощное средство, на таблетку из сахара реагирует, как на панацею.

– Убедилась? Никаких детей тамнет, – сказал Леня, когда мы вышли на лестничную клетку.

– Таня когда-нибудь бывает нормальной?

Парень скривился.

– Как мы все? Нет.

– Разговаривать с ней бесполезно?

Леня почесал пальцем щеку, потом глянул начасы.

– Ща семь часов, рынок в девятьзакрывается, она очнется, когда ее чуреки придут.

– Куда?

– Ну в квартиру.

– Там же этот Антон живет сженщиной, – напомнила я.

Леонид фыркнул.

– Наврала она. Или напутала. Никакихнормальных я тут не видел. И потом, сама подумай, разве пойдет приличная баба вхату к наркоманке? Даже если она мужу изменяет, все равно сюда не заглянет.Сейчас можно гостиницу снять.

– В отеле дорого, – возразила я.

Леня взялся за ручку двери своей квартиры.

– На третьем этаже тетя Валя живет, онаквартиру по часам сдает, как раз потрахаться. Сама на лавке сидит, пока парочкивеселятся. Берет дешево, в комнате чисто. Знаешь, сколько таких старух? А уТаньки торговцы с рынка. Вот тем по барабану, где спать, лишь бы дешево.

– Но толстовка, – не успокаиваласья, – вещь хорошего качества, гастарбайтеры не покупают товары подобногосорта, им бы, как ты правильно заметил, чего подешевле.

– Да сперли одежонку, или дал им ее кто,а может, из помойки вытащили, – засмеялся Леня. – Да ты сама у нихспроси.

– А когда жильцы придут?

Парень вошел в квартиру.