– Можете мне поверить, я очень хорошопомню состояние ротовой полости постоянных пациентов, – заявилаКоваленко. – Естественно, те, кто ходит раз в три года, забываются, ноФомина появлялась регулярно, у нее не было особых проблем с зубами.

– Дайте еще раз документы, –попросила я.

– Берите, – пожала плечамиврач, – они на столе.

Я полистала карту.

– Снимки кладут в специальный пакет?

– Да, он приклеен на обложку, это оченьудобно, на снимке дата.

– Но в Наташиной карте все фото чужие,да? Очевидно, некто – я почти уверена, что это была Алиса, – простопоменял местами конверты.

– Зачем? – округлила глазаКоваленко.

Может, Марина Семеновна и отличный стоматолог,но хорошим детективом ей никогда не стать.

– Личность погибшей установили с помощьюснимков из вашей картотеки.

– Это вы уже говорили.

– Но теперь мы знаем, что в карте Фоминойпроизвели подтасовку, значит, череп, найденный на пожарище, принадлежал неНаташе.

– Не Наташе? – эхом отозваласьКоваленко. – А кому?

– Другой женщине.

– Какой?

– Одной из ваших пациенток, –терпеливо объяснила я. – Это она сгорела в бане. Алиса, по непонятной дляменя причине, запутала следствие: взяла документы некой особы, вынула конвертсо снимками и сунула его в карту Фоминой. Если я права, то фото Наташи лежатсейчас в вашем архиве. Имело место убийство.

– Кого? – захлопала глазами Марина.

– Да бедняжки, чей снимок отправилиментам! Иначе как бы фото черепа с ним совпало? Алиса знала имя и фамилию той,что сгорела!

– А где Наташа? – окончательнорастерялась Коваленко.

– Это самый интересный вопрос! Взглянитееще раз на оставшиеся снимки. Можете припомнить, чьи они?

Марина Семеновна вновь засунула черныеквадратики в ящик на стене.

– Точно не Фоминой, – констатировалаона, – тут штифты.

– И кому вы их ставили?

– Два и один… – забормоталадантист. – Но почему штифт отсутствует здесь? Нелогично. Может, я незавершила лечение? Постойте!

Врач метнулась к двери, распахнула ее изакричала:

– Лена! Немедленно принеси из архивакарту Брызгаловой Полины.

Потом Коваленко повернулась ко мне.

– Я могу, конечно, ошибаться, но почтистопроцентно уверена – это снимки Брызгаловой. Несчастная девушка!

– А что с ней случилось?

Марина Семеновна села за стол.

– Виктор Сергеевич, отец Наташи, былчеловеком суровым, авторитарным, но справедливым и добрым. Полина Брызгаловаработала у Фоминых домработницей, девушка была примерно одних лет с Натой, ну,может, чуть постарше. За год до гибели Наташи выяснилось, что у Поли рак.Виктор Сергеевич не выгнал больную прислугу, а устроил девушку в клинику.Болезнь у бедняги была запущена, операцию делать не стали, провелихимиотерапию, и Полина потеряла часть зубов. От Брызгаловой попытались скрытьистинный диагноз, сообщили, что болезнь не имеет к раку отношения, но лечитсятак же. А еще Виктор Сергеевич отправил Полю ко мне, чтобы привести ее рот вотносительно приличный вид. Я сделала все, что сумела, линия улыбки былавосстановлена. Нехорошо, конечно, но я знала, что Полина скоро умрет, и нестала больше ее мучить. Сказала: «Через год продолжим, а пока походи так». Поляобрадовалась, воскликнула: «Значит, я буду жить, раз вы отпускаете меня надвенадцать месяцев!» Но больше я ее не видела, она умерла.

– Марина Семеновна, – в кабинетвошла Лена, – карты нет.

– Ты где смотрела? – рассердиласьврач.

– В умерших.

– Посмотри в обычном архиве.

– Уже проверяла, нету.

– Не может быть! – возмутиласьМарина Семеновна. – У нас ничего не пропадает!

– А эти документы испарились, –подвела я черту. – Можно ли узнать адрес Брызгаловой?

– Он был в карте, – заявилаКоваленко.

– Но ее нет. Может, еще где-то былзаписан?

Марина лишь покачала головой.

– Как раздобыть координаты Полины?

– Не знаю, – промямлила МаринаСеменовна. – Наверное, у Виктора Сергеевича с Ксенией в телефонной книжкеадрес записан.

– Родители Фоминой умерли, а их ближайшиеродственники живут за границей, – тоскливо напомнила я, прикидывая, к комуиз коллег Вовки лучше обратиться за помощью. Хорошо хоть умершая не Петрова илиНиколаева, все-таки Брызгалова не очень распространенная фамилия, есть шанс,что Полину быстро найдут даже при условии отсутствия отчества и точного годарождения.

– Миша тоже историю болезниоформляет! – внезапно заявила Лена.

– И правда! – подскочилаКоваленко. – Быстро звони ему.

– Кто такой Миша? – спросила я,когда Лена убежала.

– Протезист, – пояснилаКоваленко, – я лечащий врач, а в случае с Полиной требовалась консультациянескольких специалистов, в частности имплантолога. Михаил непременно заводиткарту. Правда, он от Полины отказался, и я ей тогда решила штифты ставить.

– Надо и нам на компьютерпереходить, – заорала Лена, влетая в кабинет, – вон как быстро. Толькоспросила, он мигом ответил, а мы в карточках роемся, пыль столбом. БрызгаловаПолина Андреевна, улица Живописная… Телефона нет.

Живописная улица не зря получила своеназвание. Съехав со Строгинского моста, я нарушила правила, прокатила небольшойотрезок дороги по трамвайным путям и очутилась на нужной улице. Справа теклаМосква-река и открывался чудесный вид, слева стояли обычные пятиэтажки,возведенные в советские годы. Та, в которой жила Брызгалова, располагаласьнапротив входа в парк.

Звонок на двери с косо намалеванной меломцифрой «2» оказался вырван, половичок отсутствовал, у входа в квартиру стоялопустое помойное ведро.

Стараясь не дышать, я постучала в створку.

– Тебе чего? – донеслось изквартиры.

– Откройте, пожалуйста, я насчет Полины.