Лорд Норг ласково коснулся пальцами моей щеки, шеи. Я отвернулась. Раньше мне нравилось, когда он так делал. Но сейчас даже от этого невинного вполне движения, рука со змейкой заныла. А это означало только одно: Тарр не выйдет отсюда живым, если не оставит попыток вернуть всё, как было. Но он изловчился, развернув к себе мой подбородок. Богиня Афресия, а если сейчас Ран войдёт?!

Поцелуя не вышло, отпихнула венценосного блондина. Что не помешало ему быстро вернуться на прежние позиции.

— Малыш, обними меня, — прошептал у лица. — Ты все равно придёшь к этому выводу рано или поздно. Я не готов делить тебя с толпой степняков…

Чувственные поцелуи должны были бы разжечь страсть. Но вместо привычных ощущений мне было больно, и с каждой секундой всё больше наваливалось безразличие к происходящему.

— Ну же, девочка! Не сердись на меня… Я ведь знаю, как доставить тебе удовольствие, просто расслабься!..

Да, только ты не единственный, кто это умеет.

— Я не хочу тебя. И ты знаешь, чем это чревато. Уходи.

Блондин опасливо скосил взгляд на рисунок змеи, рефлекторно задержавшись пальцами на расстёгнутых верхних пуговицах моей блузки. Я накрыла змею рукой, как делал когда-то Анран. Стало легче сдерживать её гневные атаки, боль притупилась. Но ненамного. Тарр заметил кончик беснующейся Наги, и сделал правильные выводы. Поднял руки, и медленно сделал шаг назад, нервно улыбаясь. Кажется, он до сих пор не верил в то, что его отвергли.

— Сарнай… Ты не понимаешь, девочка… Я ведь люблю тебя!..

А Сарнай кончилась. Бессердечная женщина взирала на блондина, цинично улыбаясь. В воздухе, изгибаясь и перекатываясь чешуёй, раскрывала свою пасть Нага. Великий страж эрегиний, жриц страсти и войны. Будет жертва, будет пища! Да, да, да!!!

Хлопнула дверь, блондин отлетел в сторону. Нага удивилась, но не изменила своей цели. И уже мазнула раздвоенным языком по руке перекатывающегося мужчины, как я увидела другого.

Но его нельзя было трогать. Нельзя. А он… Мужчина с нечеловеческими глазами, застланными тьмой, бесстрашно шёл на стража, мешая ему поживиться добычей. Нага в сторону — и он в сторону. Страж в другую — а полудемон туда же! На несколько секунд они застыли в нерешительности друг перед другом. А дальше было жуткое.

Черноглазый протянул руку к Наге, и я заволновалась! У неё ведь тоже есть мнение, хоть она и является частью меня. Но рука осталась на месте, а Страж замер в ступоре от… поглаживания! Что-то ещё шептал он змейке на жутком языке, и она становилась всё меньше и меньше, пока не исчезла под кожей моего предплечья под ласковым натиском мужчины.

Тарринар уже поднялся, но стоял у двери, поражённо наблюдая укрощение стража.

— Не может быть!.. Стражи эрегиний не слушают никого, кроме них самих, либо мужчин, которых… Ты что, с ней спал??!

— Именно поэтому срок ритуала стал больше на три недели. Ещё вопросы? — спокойно ответил Анранар.

С сомнением оглядел обессиленную меня и двинулся к Тарру, задыхающемуся от негодования. Даже сейчас лицо блондина, искажённое смесью ярости и удивления, было невероятно красивым. Но я перевела взгляд на обладателя черноволосой косы, и… восхищённо замерла, откинувшись на стену.

— И ты не потерял силу? Ты поимел женщину, и не потерял власть над демонами? Как так?!

— У демонов бзар-хи свои забавы.

— Ты… Ты поимел МОЮ женщину! — резко сорвался Тарр, замахиваясь кулаком в живот хэгатри.

Несколько неуловимых движений, и через три секунды стало понятно, кто тренирует армию кседуши! Анран почти без труда скрутил Тарра, заломив его руки за спину, и грубо прижал лицом к двери.

— Она сама сделала свой выбор, эннери. У кседуши не принято принуждать женщин, разве нет?! Так что теперь это МОЯ женщина!..

Тарринар неожиданно начал смеяться. Сначала тихо, а потом всё обречённее.

— А я-то все не мог понять, чего ты так печёшься о ней! Думал, для дела, а ты… Предатель.

— Вижу, ты не сильно расстроен, — отпустил его, сделав шаг в комнату. — Выйти помочь, или сам справишься?

— Подумай, — бросил мне Тарр, проигнорировав Анранара рядом с собой. Непринуждённо пригладил растрепавшиеся волосы и прикрыл за собой дверь.

Ран подошёл ко мне, заглянул в глаза. Сильные руки, стиснувшие крышку комода до хруста — по бокам от меня. Гуляющие желваки под смуглыми скулами. Моя грозная тень…

— Ты в порядке? Или мне идти сносить голову нашему венценосному эннери?

Я очень хотела обнять его, и попыталась хотя бы улыбнуться, но вышло плохо.

— Он будет мстить, — тихо выдохнула я.

— Знаю.

— Анран, зачем ты вмешался? Разве это не моё право?..

— Прости, птичка, — выдохнул. — Но другого принца у нас нет. В нём течёт кровь старых королей, и он единственный, кого вероятнее всего примет народ после свержения рарванов.

— Он ведь не отступится… Ни обладать мной, ни привести на алтарь рарванов…

— Не на алтарь, — поморщился.

— А куда? — затаила дыхание.

Он хотел было ответить, и набрал воздуха в грудь, но тут же смерил укоризненным взглядом. Отошёл к окну, снова погружаясь в свои думы. Опять он за своё…

— Между нами действительно что-то происходит, Анранар, — тоскливо оглядела неприступного хэгатри. — Но каждый раз, когда ты не хочешь ответить на мои вопросы, это самое «что-то» больно отзывается в груди. Я не хочу, чтобы ты стал мне чужим, как и прочие мужчины, понимаешь?..

— Понимаю, — отозвался.

— Тогда расскажи! Ты ведь обещал, — спрыгнула с комода. — А если я смогу это пережить? Помочь?..

Резко обернулся, зло посмотрел.

— Помочь? В таком случае тебя ждёт не алтарь рарванов, а постель императора. Довольна?

— Я этого не исключала… — задумчиво насупилась.

— А то, что император Уре — высший демон, ты знала? — хищный шаг ко мне. — Что для перерождения ему потребуется ребёнок от жрицы богини страсти — знала?

Ещё один шаг.

— Если бы не удалось убить Уретаима силой армии, то пришлось бы отдать тебя ему и воспитывать потом своего императора, который в будущем смог бы убить своего отца. Довольна?

Ребёнок… Я отмерла и зло рассмеялась.

Какая ирония!

— В таком случае, о, великий хэгатри, Вам нечего опасаться! Эрегинии не могут иметь детей, — ни от людей, ни от демонов, ни от хэгатри — никогда!

Анранар с болью смотрел на маленькую женщину. С не меньшей болью и она взирала в ответ, словно сказала нечто страшное в первую очередь для него. Вот почему вчера так нервничала… «а свою женщину я привык делить только с нашими детьми…» — дурак! Забылся, заигрался. Знал ведь, и меньше всего хотел задеть.