забрасывала ноги на его поясницу, чтобы он не вздумал выяснять еще что-нибудь.

- Светлый Лес! - охнул эльфик. - Человечка моя, ты будишь во мне не свойственные эльфам инстинкты... Я же сейчас...

- Чшшш... - закрыла я его рот поцелуем, он поерзал по моим бедрам, и мне даже не пришлось направлять, только я снова чуть не задохнулась на вдохе от пронзительного чувства проникновения - медленного, тягуче-сладостного, специально сдерживаемого (не представляю, каким усилием воли)...

Сандриэль прикрыл глаза, вбирая вместе со мной эти ощущения, но тут же распахнул, отрываясь от моих губ, приподнялся на руках, так же медленно выходя, и снова эта пытка...

Я нахмурилась, но увидев, что он абсолютно серьезно что-то пытается разглядеть на моем лице, вопросительно уставилась на него, непроизвольно надавив пятками на его спину, чтобы он не останавливался.

- Пожалуйста, не закрывай глаза, - шепотом попросил он. - Они меняются... так красиво... зеленые, как изумруды... я хочу видеть, что ты чувствуешь...

Он говорил, продолжая двигаться, сводя меня с ума. Ага, не закрывай глаза, а если они сами закрываются?...

Сандриэль

Светлый Лес! Анька умудрилась меня напугать своим скорым и таким бурным оргазмом... Я не мог себе представить, что у человечки это настолько чувствительное местечко... это было, как открытие, ошеломившее меня и немного дезориентирующее... Неужели у всех девчонок так? Я никогда не признаюсь ей, что она единственная, кто удостоился такого откровения с моей стороны. Мне всегда казалось, что это пошло и вульгарно, целовать такие части тела... Моим партнершам хватало того, что считалось стандартным, чтобы они получали удовлетворение от близости... Но не ей...

Ее мне хотелось облизывать с головы до кончиков пальцев ног, непонятное желание, но совершенно не контролируемое, и я не мог отказать себе в этом. Я был возбужден, болезненно тершийся о ткань под накинутой простыней орган, отчаянно посылал в мозг сигнал: «Ну же! Давай, сделай это! Она готова!», но я все оттягивал момент, боясь нарушить то хрупкое доверие, что образовалось между нами, когда она сама попросила увести ее из Школы. Я еще прекрасно помнил тот вечер в гостинице, и, представляю себе, как хорошо его помнила она. Сейчас все должно быть по-другому... Вот только я чертовски устал...

Аня снова удивила меня, заставив принять ванну в смешной деревянной бадье, пока готовила для меня еду. Мне была так приятна ее трогательная забота... И я даже не заметил, что она поделилась со мной Силой... Как я мог пропустить это чужое вторжение? Хотя, почему «чужое»? Она настолько близка мне, что ни эльфийская, ни асурья магия и не подумали подать сигнал тревоги, воспринимая эту жертву со стороны человечки, как должную... Анька моя... солнышко мое драгоценное...

Ее ручки, скользящие на грани целомудрия и заигрывания по моему телу, помогая смыть усталость, вызывали противоречивые ощущения. Я чувствовал охватившее меня волнение, легкое возбуждение и радостное предвкушение. Я не хотел показывать ей то, что ее прикосновения вызывают желание, несмотря на мою усталость, и она деликатно старалась не акцентировать внимание на том, что творилось с моим телом помимо моей воли. Я все же прикрывался рукой, хотя сегодня моя плоть подводила меня, и хвастаться своей мужественностью было бы слишком самонадеянно. Я немного нервничал, потому что подспудно боялся, что не смогу убедить ее в том, как она мне действительно желанна и как дорога - эта сволочь Д»Эсаур меня здорово потрепал, но к счастью даже не смог нанести серьезных физических увечий. Спасибо, папа асур, хоть в чем-то ты мне помог - двойная защита эльфов и асуров оказалась не по зубам такому серьезному противнику, как трехсотлетний эльф. А уж когда я атаковал - мне и моей ненависти хватило... Хотя Светлые эльфы тоже не убивают так, как его уничтожил я... От этой сволочи не осталось даже горсти пепла. Прежде чем развеять его ненавистное, похотливое, но совершенное, как у всех представителей моего народа тело, я снял с его пальца перстень - Кольцо Силы. Красивое до невозможности. Я хотел его уничтожить, но вдруг подумал, что мне понадобится доказательство моего триумфа... или напоминание о том, что все позади, в прошлом, какое бы оно ни было...

Мысли о Д»Эсауре улетучились вместе с тем, как Анька тихонечко подкралась ко мне и склонилась над ухом. Меня словно шарахнуло молнией - ну нельзя же так! Она ведь знает, насколько чувствительна эта часть тела, особенно в ее присутствии...

- Прости, я тебя напугала, - тихонько рассмеялась коварная человечка, совершенно не раскаиваясь - я ведь видел, что она это сделала нарочно, но я даже не мог на нее сердиться...

А потом я увидел, как она смотрела на меня, когда пришлось встать из воды... Так, словно я какое-то божество - столько восхищения и любви в этих серых глазах, столько немого восторга, что даже мурашки по телу пробежали и закралось сомнение - меня ли она видит или представляет кого-то другого? Но от ее выражения лица, от стиснутых у груди ладоней, от света ее глаз, что позволяли купаться в этом океане обожания, я чуть не кончил, прямо на месте. Хорошо, что она не могла видеть, хотя наверняка догадывалась, почему я старательно прикрываюсь мокрым полотенцем.

А потом я сидел, уплетая за обе щеки нехитрый, но удивительно вкусный поздний ужин и умилялся от мысли о том, что она готовила его для меня и сейчас мне не нужны были никакие экзотические блюда по старинным эльфийскимм рецептам, меня вполне устраивало это. Из рук моей человечки мне и кусок черствой корки показался бы сейчас нежнейшим воздушным пирожным... Я сам сейчас, как влюбленный идиот...

Никогда бы не мог подумать, что любовь, нежность, страсть, желание обладать и оберегать «в одном флаконе», могут дарить такое неимоверное наслаждение. Одна лишь страсть, от которой, обычно холодные, эльфийки таяли в моих ладонях, никогда не находила отклика в сердце, как сейчас, когда под моими губами и руками плавилось человеческое тело. Зачем какое-то совершенство, когда не чувствуешь остановившегося времени, когда сердце не замирает от нежности и восторга, что это мгновение у тебя лучшее, но следующее рядом с ней, будет еще лучше... когда в голове или в сердце не звучит чарующая музыка, рождающаяся от слияния разгоряченных тел на измятых простынях...

Анька отдавалась так страстно, что я вскоре перестал себя сдерживать, подстраиваясь под ее желания, тем более мне хотелось того же - такое впечатление, что она приносила себя в жертву на алтарь