значит, Анька и в самом деле моя половинка? То есть, она мне и предназначалась, даже когда мы еще не слышали друг о друге?... Сколько же чудес на свете...

- Ань?

- Мм?

- Ань...

Она неохотно подняла голову и, встретившись с моим взглядом, улыбнулась... мне так нравилось видеть в ее глазах восхищение. Пытаясь проанализировать, я пришел к выводу, что оно всегда присутствовало - словно я был для нее хорош в любом виде, со всеми моими страхами, сомнениями и не очень правильными поступками, но это было не слепое обожание и не удовлетворение, что я достался ей в виде приза (таким иногда мне казался взгляд Бэль), скорее, она видела во мне что-то такое, что, может быть, я и мнил о себе раньше, но теперь уже не был так категорично настроен. А Аня все равно упрямо находила во мне для себя что-то светлое, отчего мне хотелось, чтобы она вдруг однажды не прозрела и не разочаровалась в своих надеждах - мне хотелось стать для нее идеальным...

- Я хочу, чтобы над нами совершили Великий Обряд, - тихо произнес я, сам не ожидая, что от волнения сядет голос.

Но прежде, чем я закончил фразу, я уже понял, что если бы не лежал сейчас, земля бы ушла из-под ног - Анька вздрогнула, так и не перестав обнимать меня, но в ее глазах словно что-то померкло. Она прикрыла ресницы, и на мгновение я увидел, что ей трудно - вертикальная морщинка между бровей на болезненно скривившемся лице, тяжкий вздох и глухие удары сердца, замершего перед этим на доли секунды, как и мое (но по разным причинам) - мы были слишком близко, чтобы не почувствовать, не услышать этот сбой...

- Ты... не выбрала... - упавшим, каким-то чужим голосом констатировал я, внезапно догадавшись...

Аня зажалась, как-то внутренне вся подобралась... Значит, она ждала этого разговора... или?...

- Ты знаешь, что у тебя и у Азеля - один отец? Вы - братья...

- Да... нас просветили... но при чем здесь это? - я приподнялся на локтях, удерживая Аньку рядом - она хотела подняться, думая, что мне неудобно так лежать. - Не меняй тему, пожалуйста...

Она закусила губу и замерла, опустив ресницы, посмотрела на меня, и снова отвела взгляд... она что-то собиралась сказать, а я молчал, ожидая, но внутри почему-то стал разливаться холод предчувствия какой-то нелепости, беды...

- Риль... мне так жаль... я должна была сказать тебе раньше, но надеялась, что у нас есть еще время... хотя бы до утра... только ты и я...

- Но так и есть, мы с тобой... только ты и я... - беспомощно обвел я рукой ставшую вдруг неуютной комнату.

Мне страшно было даже моргнуть, чтобы моя девочка не растворилась сейчас в серой туманной дымке, в которую погружался я сам... Все становилось каким-то ненастоящим, как на следующее утро после яркого праздника, когда на площади, где вчера звучала музыка, смех, бурлило веселье и радость, теперь стало тихо, серо, буднично и тоскливо, и лишь холодный ветер гоняет мусор, будто обрывки чьих-то несбывшихся надежд... или, наоборот, сбывшихся, но от этого понимания еще горше - раньше хоть был стимул, ради чего стоило просыпаться и встречать улыбкой новый день...

- Не надо никакого Обряда... это наша последняя ночь...

Я, кажется, начал догадываться к чему она ведет, и, может быть, скажи она мне это вечером, все было бы по-другому. Я мысленно даже прощался с нею, когда она стала меня игнорировать после того, как восстановилась от ожогов (а я не мог сам подойти к ней из-за Натана), но не теперь... я хочу привязать ее к себе любой ценой - умолять, угрожать... но отказаться? Я не смогу без нее, я без нее умру... Невозможно же вот так просто пойти на самоубийство...

- Сандриэль, давай расторгнем помолвку...

- Что?

Мне показалось, что я ослышался. Не хочет Великий Обряд - ее право, есть еще время посомневаться, привыкнуть к мысли о том, что будет не невестой, а женой, но расторгнуть Малый? То есть расстаться так, что я не буду иметь на нее вообще никаких прав?

- Я прошу расторжения помолвки... - чуть громче, но так же безжизненно повторила она и, поднявшись, потянулась за одеждой.

- Почему? - словно со стороны я услышал, как жалко прозвучал мой вопрос.

- Ты сам догадался о причине...

Я пытался понять, что она мне говорит, но ее голос не мог пробиться через тот вакуум, что образовался в мозгу после ее признания... О чем она?

Я смотрел, как она одевается, но не мог даже пошевелиться, чтобы остановить ее, притянуть назад и снова уложить рядом, намертво замкнув в объятия. Может, потрясти головой и зажмуриться - ничего не было, ничего не слышал, все хорошо...

«Не выбрала...» - услужливо капнул ядом внутренний голос.

Не выбрала...

- Тогда зачем, Ань?... Зачем эта ночь? Зачем ты так со мной... это же жестоко...

Она молчала, обняв себя за плечи, раскачиваясь из стороны в сторону...

Анька молчала, а я ждал ответа и безумно боялся его, хотя главное она уже произнесла. Не выбрала или ничего не простила? Я не выдержал:

- Почему? Подожди... я сам догадаюсь - ты меня так и не простила... Но твоя месть страшна, человечка...

- Это не так, Риль... И я тебя уже простила... Я хотела, чтобы ты запомнил меня такой...

- Какой?! Чтобы я не смог забыть тебя и постоянно сравнивал с кем-то? - я резко поднялся и сел.

- Не обгоревшей... - еле слышно прошептала Аня, но я почувствовал ее боль - словно пощечину отвесила.

- Да, ты права - я этого заслуживаю, - не смея поднять глаз, подтвердил я.

- Я не о том, что ты...

- Я кругом виноват... Я не хочу... Черт, Ань, почему же так больно? - я поднял голову, не соображая, что я говорю и кому.

Но Анька расцепила руки и, подойдя, обняла. Я хотел ее оттолкнуть - как она может меня добивать? Неужели не понимает, что ее близость мне сейчас убийственна. Внутри все просто заиндевело - это я, кажется, внезапно перешел еще на одну ступень и неосознанно вызывал асурью Силу - она замораживала сейчас все чувства... только сердце обжигала обида и чувство несправедливости, мне казалось, что оно горело и растапливало этот внутренний лед - не понимало, глупое, что оттаивая, оно может