моей любви к ней и считала это единственным предназначением. Только вся беда была в том, что я точно так же был готов положить все к ее ногам, и если бы она мне приказала «умри» - я бы заставил перестать свое сердце биться, лишь бы угодить моей девочке, моей человечке, мимо которой я мог бы пройти и не заметить... как же мне повезло, что она появилась в моей жизни...

Натан, не знаю, благодарить мне его или проклинать, но если бы он не настоял на Малом Обряде, я мог бы и не узнать, что эльфы способны испытывать такие острые ощущения, такую глубокую привязанность...

Анька постанывала, кусала губы, пыталась то придержать меня, то оттолкнуть, чтобы выгнуться навстречу. Судя по тому, как она замирала, задыхаясь, мелко дрожа, и снова извивалась подо мной, я все-таки задевал волшебную точку в женском организме, и она хотела, чтобы я повторял это раз за разом... А у меня самого все темнело перед глазами от одуряющего чувства скорой разрядки, которое зашкаливало по всем ощущением, когда-либо испытанным мной...

Я уже не заставлял ее смотреть мне в глаза, по правде сказать, я и сам уже был не в состоянии что-либо различать, кроме затуманивших разум видений - разрумянившееся щечки моей девочки, шалые глаза под темными ресницами, которые она мужественно пыталась держать для меня открытыми, но ее ненадолго хватило... растрепанные короткие волосы - Анькина металась по подушке, то запрокидывая голову и открывая шею, которую хотелось целовать, не нежно, а так, чтобы оставить метку - «Мое!», то прикрываясь руками, чтобы я не видел ее блестевшие слезы... Я уже понял, что она не плачет - это просто от избытка эмоций, и мне это чертовски нравилось и заставляло гордиться собой, хотя, может быть, это просто особенность ее организма.

Я мысленно представлял, как ее зрачки то сужаются, то расширяются, окруженные серой радужкой, которая после ее первого оргазма стала зеленой, как яркая весенняя трава, а потом, когда я вошел в нее и начал медленно двигаться, Анькины глаза приворожили меня - то вспыхивая искрами ограненного изумруда, то затихая, темнея, словно пульсируя в такт ее ощущениям...

Я переместил руки и заставил ее поменять угол, теперь ее ножки были у меня не на спине, а на плечах и я постарался вспомнить, как именно ей было лучше всего, немного потерся бедрами, словно в танце и она застонала! Да! Я ее снова нашел! Еще раз... вот так... несколько глубоких толчков и снова это «танцевальное» движение... Ух ты! У меня в глазах потемнело от наслаждения, когда моя девочка сократила внутренние мышцы, удерживая меня в таком положении, что нравилось ей, что же ты творишь?! Я так быстрее кончу, чем ты...

- Риль! Не останавливайся! - надрывный шепот-стон...

Конечно, нет, любимая... но так приятно слышать... даже представить себе не можешь, глупышка... ни за что... вот так тебе нравится?... ты этого хотела?... все для тебя, мое сокровище... я из шкуры вон вылезу, чтобы тебе угодить... хочешь еще?...

Анька уже хрипло стонала, не останавливаясь, а я все пытался вести мысленный монолог, но вскоре и я перестал воспринимать реальность, ощущения казались запредельными... Я очнулся только когда понял, что она кричит, содрогаясь в наступившем оргазме, вцепившись в мою спину ногтями, сжимая меня, и меня накрыло - только пара судорожных толчков на пределе возможного, и я последовал за ней, окунувшись в умопомрачительный мир нереального наслаждения, расцвеченный яркими красками, которых, пожалуй не существует в природе... Кажется, я ненадолго вырубился на счастливой мысли: «Я не кончил раньше, я - молодец...»

Очнулся я оттого, что почувствовал, как между нашими все еще слившимися телами, стало горячо и липко. Вот черт! Я виновато попытался отстраниться - надо было остановиться, наверное... Но Анькины руки, все еще слабо дрожавшие, обнимающие мою шею, не отпустили, и я чуть не кончил во второй раз, медленно выходя, когда она, сжав мышцы вокруг уже опавшего ствола, простонала:

- Подожди...

А вот у нее, похоже, последовал еще один оргазм, потому что только теперь, после ее судорожного продолжительного вздоха-стона, я ощутил, что по-настоящему свободен. Липкое, все еще горячее семя разлилось по ее бедрам, но счастливый блеск расфокусированных серых глаз, в которых уже не было зеленого колдовского света, и довольное лицо блудливой кошки, нагулявшейся со всеми котами в округе, мне показались такими забавными, что я невольно рассмеялся. Анька лениво повернула ко мне голову и, наверное, поняв, как она выглядит, покраснела и прикрыла лицо руками, убирая свои ножки с моих плеч...

Я перекатился на бок, и тут же прижался к своей человечке. На большее сил моих не хватило. Сердце все еще бешено стучало, успокаиваясь, а я наслаждался пережитыми ощущениями, глупо улыбаясь и понимая, что жизнь моя прошла не напрасно... Может ли быть что-либо лучше этого момента? Я готов отдать половину своей жизни за то, чтобы такие встречи оказались чаще. Глупо надеяться, что нам позволят жить вместе до окончания Школы, но я себе уже примерно представляю, как бы я хотел проводить время не с невестой, а с женой... и ни фига ей от меня не избавиться через год, что бы не произошло.

И никто не посмеет встать у меня на пути и разлучить меня с моей человечкой!

Мы оба валялись в полнейшем изнеможении. Только у моей романтично настроенной невесты еще хватило сил, чтобы создать соответствующий антураж. А может, она это сделала для того, чтобы я не пялился на нее, такую прекрасную в своей наготе и бесстыдстве...

По ее воле магический свет, который мы не сподобились притушить, погас, и комната погрузилась в полумрак, нарушаемый лишь мерцанием нескольких десятков ароматных свечей... Нереально красиво - торжественно и таинственно одновременно...

В камине догорали поленья, превратившись в угли, сквозь неплотно закрытые ставни снова проглядывала сиреневатая луна, и видно было, как, медленно кружась, падают редкие хлопья первого снега...

Я не могу вспомнить, когда мне было так хорошо, спокойно и радостно в последний раз... Только какой-то тревожный звоночек все пытался прорваться, но я его не пускал - так бывает - когда ощущаешь себя счастливым, настолько боишься спугнуть это эфемерное состояние, что невольно боишься какой-то беды...

Анька еще немножко «постеснялась» и взяла себя в руки, придвинувшись еще ближе. Я блаженно прикрыл глаза, почувствовав, как ее пальчик убрал выбившийся из растрепанной косы локон за ухо, а потом пополз исследовать мое ухо, скулу, шею, плечо... вензелями провел дорожку