– Дарья Ивановна, – сказал укоризненныйженский голос, – что же вы не интересуетесь результатами анализа?

Это беспокоилась милая докторша из диспансера.Аделаида Павловна попеняла немного на мою безответственность и велеланемедленно явиться на прием. Я покорно поехала на улицу Мельниковой.

Мрачный и грязноватый диспансер разбудил самыенеприятные воспоминания. Вот из этого кабинета выносили бездыханное телоКатюши. Что она пробормотала перед смертью: Виолетта, страшная?..

Аделаида Павловна высунулась в коридор:

– Васильева, заходите!

– Она позже пришла! – закричала тучнаястаруха, подскакивая к двери.

– Здесь врач решает, кто первым входит, –отрезала добрая докторша и втянула меня в кабинет.

С видом жертвы я примостилась на краюободранного стула и приготовилась слушать приговор,

Онколог рассмеялась.

– Не дергайтесь, все в полном порядке,всего лишь маленькая симпатичная липома. Ничего опасного, ангиной заболеть и тохуже.

– Значит, можно больше не приходить?

– К сожалению, липому следует удалить.

– Ни за что!

Аделаида Павловна заглянула внутрь конверта,который положили к ней на стол, и приступила к уговорам. Через десять минутсопротивление было сломано, и доктор стала звонить по телефону.

– Завтра к десяти утра приедете вонкологическую больницу № 756.

– Онкологическую?! – испугалась я.

– Конечно, липома доброкачественная, новсе-таки опухоль, и удаляют ее только в специализированных учреждениях.

– Сколько стоит операция?

– Больница бесплатная, поэтому тудадовольно большая очередь, но я договорилась, и хирург Свистунов положит васпрямо завтра. – Не хочется бесплатно, – испугалась я, вспомнив докторшуШаранко. – Может, лучше в клинику 4-го управления попробовать? АделаидаПавловна хитро прищурилась. – Знаете поговорку: полы паркетные, врачи анкетные?А Семен Анатольевич опытнейший хирург, там каждый день по две-три операцииделают. Вы же не на месяц укладываетесь! Несколько дней полежите – и домой.Липому вообще амбулаторно делают. А что бесплатно, так это не совсем верно.Дадите доктору Свистунову триста долларов, лады? Я облегченно вздохнула. Чудесно,просто замечательно: ничего так не боюсь, как бесплатной медицины.

Наутро мы с Кешкой стояли перед кабинетом.Приятный молодой хирург довольно небрежно поглядел на шишку и сказал:

– Прелестно, оформляйтесь и идите в 215-юпалату.

Мы побрели по длинному, пахнущему хлоркойкоридору. Навстречу все время попадались женщины со стеклянными банками. Отбанок отходили трубки и исчезали под одеждой. Боже, какой ужас!

215-я палата оказалась двухместной. На второйкровати лежал прехорошенький розовый халатик.

– Здорово, – обрадовался Кеша, – твоясокамерница ходячая, и похоже, что не старая.

Я стала переодеваться, сын пошел за доктором.Хирург довольно потер руки и сообщил:

– Сегодня сдаем все анализы, завтраоперируемся.

– Завтра?!

– Зачем тянуть? Вмешательство ерундовое,под местным наркозом делаем.

– Ой, не хочу под местным, больно будет.

– Ладно, – покладисто отозвался врач, –дадим общий. А сейчас бегом кровь сдавать.

До обеда я носилась по разным кабинетам,проходя кучу анализов. В три часа пришла в палату и позвонила Павловским,подошла Жанна.

– Передайте, пожалуйста, ВиолеттеСергеевне, что у меня заболел отец и я на неделю уехала домой.

– Хорошо, – равнодушно сказала Сокова ишмякнула трубку.

Я перевела дух и собралась попить кофейку, нотут явился анестезиолог и велел ничего не есть. Потом принеслась медсестра склизмой, следом другая с кучей уколов. Короче, к половине восьмого вечера менятак накачали транквилизаторами, что я заснула без задних ног.

Пробуждение оказалось не из приятных.

– Васильева, вставайте на операцию. Трясяголовой, я села на кровати. Молоденькая сестричка протягивала грязноватуюпростынку в каких-то пятнах.

– Давайте, давайте, вас ждут. Япотянулась за халатом.

– Нет, нет, – остановила девчонка, –раздевайтесь догола. Сейчас ляжете на каталку, мы вас простыней закроем.

Пришлось вылезать из пижамки и нагишом топатьк двери. То ли оттого, что только покинула теплую постель, то ли от страхустало безумно холодно. Зубы заклацали, ноги затряслись. Медсестра глянула нажертву равнодушным взглядом.

– Не надо бояться, доктор Свистуноввеликолепный специалист. У нас по отделению смертность всего 3, 5 процента.

Я задрожала еще пуще. Значит, из ста больных уних 3, 5 отбрасывают тапки. Какая-то страшная цифра. Три с половиной картошкипредставляю, три с половиной больного нет. Но размышлять некогда.

Сестричка ругалась с кем-то в коридоре. Увидевменя в чем мать родила, девчонка раздраженно сказала:

– Пока копались, каталку увезли.

– Давайте так пойду!

– Не положено!

– Да ладно вам, – вздохнула я, – никто неузнает.

Девушка замотала меня в простыню, и, напоминаяримского патриция в бане, я двинулась к операционному столу.

В коридоре с надписью: “Тихо. Идет операция”

Стоял жуткий гвалт. Гремели железки, вопилорадио, и две тетки на повышенных тонах обсуждали какую-то Петровну.

Медсестра кивнула головой на кушетку, где вбеспорядке валялись скомканные желтоватые простынки вроде той, что укутываламое тело.

– Садитесь и подождите. Сейчас приготовятоперационную.

Я тихо села в углу. По полу немилосердно дуло,через пару минут руки и ноги превратились в ледышки. Из операционной все времявыходили какие-то женщины в голубых пижамах. Хотелось спать, и я тихо сталаклевать носом, поджав под себя пятки.

Разбудил шум. Очевидно, что-то случилось,потому что все бегали, как тараканы, и кричали. До моего уха донеслись фразы“самовольно ушла”, “предупредить охрану”, “в палате не обнаружена”. Суматоханарастала. Интересно, когда вспомнят про меня?

Тут одна из кричавших, держа в руках ворохгрязного белья, приблизилась к кушетке, увидела меня и заорала какненормальная:

– Васильева? Липома?

– Да, – робко пробормотала я.