– Расскажи, что с тобой произошло, сын… – неожиданно раздался гром голоса Верховного Учителя.

Воин оторопел. Факт способности противостоять слиянию, не обвисать куклой, стал приятным сюрпризом. А это значит, что можно все рассказать… самому!

И воин решился.

Пересказывая, он перекраивал происходившие с ним события в другой последовательности, с другими выводами. Он не врал. Он недоговаривал!

Ростки нового характера быстро растоптали прежние догмы. И он чувствовал, что с каждым словом все дальше и дальше отходит от прежнего образа. От правильного и верного Воина Ордена.

– Я чувствую много недосказанности. Ты, наивный и наглый мальчишка, считаешь, что можешь скрывать правду?! Это пороки простых людей, но для Воина Ордена они неприемлемы…

Обвинения падали как камни. Тяжело и неоспоримо. Все его извороты и недомолвки легко опровергались фактами, которые поступали учителям из других источников. За ним следили, не множество электронных систем, но чужие глаза и уши, что за малую плату исправно отсылали отчеты по тайным адресам.

– Единственное, что тебя отделяет от кода самоуничтожения, это лишь вмешательство Ушедшего. Это его вмешательство вызвало изменения и ломку твоей личности. Без его хитрости здесь не обошлось. Он всегда стремился к независимости в принятии решений, спорил и противился общему мнению. Но в своем упорстве поднял Орден на небывалую высоту…

Верховный учитель тяжело вздохнул. Спустя несколько мгновений задумчиво произнес:

– Я обеспокоен дорогой, что выпала тебе, сын. Она одна из самых тяжелых и опасных. В каждый миг ты будешь подвергаться всепроникающему яду сомнений, что будет вливаться сквозь остатки духа былого Воина. Искушать на неверные поступки, разрушать твою уверенность в себе. Не ошибись в главном выборе, сын…

– Учитель, я всегда…

– Не надо говорить о том, чего не знаешь, – устало произнес Верховный и добавил в голос теплоты поддержки: – Ты уже успел нарушить большинство наставлений, но будь осторожен. Твое новое «я» может отмахнуться от Скрижалей Ордена как от шелухи, и ты сорвешься в бездну эмоций. Там тебя ждет лишь боль и смерть. Контролируй себя. Взвешивай каждый шаг. «Сила и Разум» не пустые слова, они выведены кровью твоих братьев, погибших, исполняя свой долг.

– Я постараюсь, Учитель, – произнес Немезис, ощущая требовательный взор Верховного всем сознанием, – но мне нужна поддержка. Я столкнулся с неизвестностью и не могу разорваться на решение всех загадок, тем более что сам… почти калека.

Пересказанная словами запись вождя стаи о стычке с «веретеном» прозвучала неожиданным откровением. Помня возраст Учителя, воин не удивился крякнувшему по-стариковски Верховному. Помянув молодежь недобрым словом, Верховный затребовал полученную от пиратов запись боя. И только спустя десять минут фигура учителя ожила лишенным пафоса усталым голосом:

– Сын, ты не перестаешь удивлять меня. Вначале находишь Ушедшего, и Орден получает надежду на необходимые технологии, а теперь принес вести, от которых исследовательский корпус закипел аварийным реактором.

Теплота в голосе Верховного приятно легла на израненную самооценку.

– Я верю в тебя. Делай, что должен, свершится, что определено. Флот формируется и стартует в ближайшее время. Но советую тебе рассчитывать только на себя. Бережно и эффективно используй ресурсы. Странности с чужаками складываются в тревожные предсказания. А их скрытность и явная агрессия при первом контакте пахнут большой войной.

Караван рос и стремительно увеличивался в размерах. Укутанный дымкой сияния энергетических полей клин «ковчегов» и боевого охранения выдавал эфир, наполненный штатными переговорами шнырявших вокруг перехватчиков. Обеспечивая безопасную зону, стремительные виражи кораблей полосовали бездну молочными струями плазмы инверсионных следов. Непрерывно маневрируя по строго заданным маршрутам, перехватчики расширяли зону обнаружения внезапного нападения.

– С возвращением, адмирал, – голос Ревунова ворвался, опережая картинку. Бесшабашное выражение лица с улыбкой до ушей заняло всю проекцию, – мы по вам скучали.

Одна тройка стремительных силуэтов отделилась от патрульной стаи и, совершив лихой виток вокруг штурмовика, пристроилась эскортом.

– Еще скажите, что ночами не спали, – перенимая манеру лейтенанта, ответил воин, позволив мышцам лица изогнуться в трещину неумелой улыбки.

Ответ вызвал ступор и тишину в эфире.

Машина командира звена чуть замешкалась с манёвром и едва не протаранила соседа.

– Адмирал, у вас опасное чувство юмора! – Проекция пилота тут же расплылась в улыбке. – Но это лучшее, что произошло здесь за неделю вашего отсутствия. С возвращением! Эй, гончие, уходим на схему…

Перехватчики вернулись на маршруты патрулирования, а «штурмовик» величественно завис над флагманом. Дождавшись раскрытия лепестков стыковочной ямы, корабль медленно опустился.

Покинув шлюз, Немезис окунулся в атмосферу уже обжитого людьми крейсера.

Густые запахи склада вытеснялись ароматами кухни, легких духов, оружейной смазки и ни с чем несравнимого свежеионизированного коктейля вентиляции, едва справлявшейся с обеззараживанием атмосферы перегруженного людьми корабля.

– Адмирал! Во время вашего отсутствия никаких происшествий не произошло, все операции произведены согласно штатному расписанию, – четкий рапорт Данилова прогремел в кают-компании гулким эхо. Лязгнули вскинутые на плечо импульсные винтовки почетного караула. Без того неподвижные фигуры в серых комбинезонах офицеров штаба вытянулись в струнку.

– Вольно, полковник, – Немезис прошел вдоль строя почетного караула и, обернувшись, в дверях бросил: – Жду вас с в научной лаборатории. Штабу разработать схемы подобного боя.

– Пираты?

– Если бы, полковник. Пересылаю в командный виртконтур одну схватку. Приоритет красный. Я не знаю как, но вам, полковник, нужно разработать схемы противостояния при столкновении с подобным противником.

– Позвольте узнать численность и…

– Данилов, все вопросы после ознакомления. И кстати, объявляйте предстартовую готовность к синхронному «провалу». Как только встретим корвет, мы здесь и минуты лишней не должны висеть.

Лаборатория разрослась дополнительными консолями и уже более обжитыми рабочими местами. Судя по тому, как всякие бытовые мелочи заполняли гнезда операторов и лаборантов, сразу становилось ясно, что большую часть времени люди проводили на месте. Заспанные лица, обвисшие мешки под глазами, приглушенные переговоры окатили Немезиса волной напряжения и унылостью безрезультатного мозгового штурма. Даже не было слышно привычной перебранки между двумя светилами, сейчас уже напоминающих тлеющие головешки. Накал выгорел, эмоции увяли, и отсутствие блеска в глазах выдавало в профессорах желание сдаться.