Лягушонком оказался Эссиорх, а коробчонкой –его восстановленный мотоцикл, который он называл теперь не иначе как«восставший из Тартара». Хотя у мотоцикла появилось и более привычное имя –Сивка-Бурка. Имя это дала ему Улита после того, как оскорбленный Эссиорхнаотрез отказался называть свой мотоцикл Коньком-Горбунком и КаликойПерекатной.

Едва дождавшись, пока, перестраиваясь впотоке, он приблизится, Улита бросилась ему на шею. Радость ведьмы была стольвелика, что у одной из сигналивших машин что-то громко хлопнуло под капотом, иоттуда повалил густой черный дым.

Эссиорх отнесся к объятиям Улиты довольнохолодно. Он лишь рассеянно чмокнул ее в щеку.

– И это все? Троюродного дедушку и тогоцелуют с большим чувством! – сказала Улита с негодованием.

– Извини. Я не хотел. У меня скверноенастроение, – пояснил Эссиорх.

– С чего это?

– Меня вчера приняли за грабителя. Скажи,неужели я на него похож? – хмуро пояснил Эссиорх. Улита расхохоталась.

– Как это случилось?

– Вчера вечером, часов в одиннадцать, ягулял в парке и смотрел на звезды. Мне подумалось, как же мизерно все, чтопроисходит на Земле, в сравнении со спокойной вечностью звезд. Бедные лопухоиды!Как мало они живут и как бесполезно! Должно быть, вся жизнь их – сплошнойстрах.

– Ты правда так думал? – удивиласьУлита.

– Ты же меня знаешь. Я расчувствовался,даже прослезился. Мне захотелось немедленно встретить какого-нибудь лопухоида иутешить его, обогреть. Я бросился искать, я бежал и отыскал-таки его на однойиз аллей. Это был дрожащий, испуганный человек, гуляющий в парке с собачонкой.Я сунул руку в карман за носовым платком (я же говорил, на глазах у меня былислезы) и спросил: почему он такой напряженный? Не потому ли, что его мучаютмысли о смерти? И что ты думаешь? Он затрясся и стал совать мне свойбумажник...

Улита с нежностью погладила каменныйподбородок в трехдневной щетине.

– Так ты взял бумажник или не взял?

– Нет, разумеется! – возмутилсяЭссиорх.

– Напрасно. По-моему, так дают – бери,бьют – беги. Вечно ж без денег сидишь!

– Бери, бери! Нечего сказать: утешила!Меня, хранителя, приняли шут знает за кого... – проворчал Эссиорх.

Внезапно какая-то новая мысль коснулась егодобропорядочных извилин. Он тревожно принюхался.

– Улита... э-э... Что с тобой сегодня? Оттебя пахнет, как от русалочки!

Оценив всю нежность этой уклончивойформулировки, Улита сдавила Эссиорха в объятиях, как подсолнух под прессом.

– Чем, рыбьим жиром? Подвернулся тут одинкомиссионер! Шелупонь такая, а туда же! Шпионить лезет! – сказала она,ладонями сжимая щеки Эссиорха.

– Эй, не увлекайся! Мотоцикл нетрехколесный, а мы не в поле! – напомнил хранитель.

Но ведьма не желала быть осторожнее. Онаговорила что-то быстро, распевно, с иными, ушедшими в века интонациями, словнопроизносила древний причет. А вокруг гудели машины, взрывались осколкамивитрины, стонали жестяные крыши и внезапный, резкий, восторженный ветер гнал поулице вырванный у кого-то зонт.

– Уф! Мы же не виделись всего тридня! – сказал Эссиорх, когда Улита наконец его отпустила.

– Нет, вы слышали! И он еще говорит:всего! Нет у вас сердца, молодой человек! Вместо сердца у тебя мотор! –вознегодовала ведьма.

Услышав любимое слово, Эссиорхзаинтересовался:

– Какой конкретно движок? Объем хотя быкакой?

– Литра четыре с половиной, –сказала Улита, приблизительно, но очень неточно вспоминая объем кровеноснойсистемы.

– Мощный. Только жрать будет много, –оценил Эссиорх и вдруг испуганно завопил: – Эй, ты юбкой зацепила забензонасос! Осторожно!

– Ну вот, Сальвадор, твое платье изаметили! Вот оно – скромное женское счастье! – прокомментировала Улита.

Выпутавшись из протекающих объятийбензонасоса, она запрыгнула на мотоцикл позади Эсси-орха.

– Я готова. Поехали спасать мир отраздолбайства, – сказала она.

– Куда поехали-то?

– Химчистка в Марьине. Там с часу на часрванет ковер-самолет, особенно если кому-нибудь вздумается поковыряться у негов кистях.

– Как он там вообще оказался?

– Не будем конкретно называть фамилий,отдаленно ассоциирующихся со словом «багаж», – заявила ведьма.

Мотоцикл сорвался с места. Мелькали дома,сплетались и расплетались улицы, проспекты тянули свои бесконечные руки кокраинам, пытаясь пальцами разделительных полос сгрести весь город.

– Слушай, а где стражи мрака вообще взяликовер-самолет? Зачем он вам нужен-то в резиденции? – прокричал Эссиорх,неохотно притормаживая на каком-то светофоре.

– Да ни за чем не нужен. Есть такое емкоерусское слово «халява», – неопределенно ответила Улита.

О том, что ковер притащила с Лысой Горы онасама, прельстившись узором, ведьма сочла нужным умолчать. Дождавшись зеленого,Эссиорх хотел уже ехать, как вдруг Улита дернула его за рукав.

– Погоди! Тебе кто-то машет! –сказала она.

– Кто машет?

– Девица какая-то вон из того такси! Тебечто, глазные капли прописать? – ревниво спросила Улита.

Эссиорх повернул голову. Темноволосая молодаяженщина с короткой стрижкой как раз открыла заднюю дверцу такси и направляласьк мотоциклу, не обращая внимания на поток машин. Червячок ревности, противный,как все его родственники, немедленно нашептал Улите, что фигурка у незнакомкиточеная и с размером одежды у нее все не так запущено.

– Посмотри, как она идет: прямотерминатор! Кто это такая? И что ей нужно? – спросила Улита нервно.

– Не знаю. Но что-то явно ей надо...Сейчас выясним! – Прикрыв на миг глаза, Эссиорх коснулся пальцами лба. Поего лицу скользнула тень.

– Это знакомая... даже так... бывшаядевушка байкера, тело которого я занимаю... – сказал он.

– Погоди, ты же говорил, его девушкапогибла! – растерялась Улита.