– Ты ничего об этой незнакомке не знаешь? – спросила я почти угрожающе.

– Нет, – уставшим голосом прошептал Гарик, – я сам уже запутался в этих бесконечных Витькиных бабах.

Мы оставили нервную Анну Леонидовну допивать ее коньяк и вышли на свежий воздух. Жара спала, сменилась предвечерней безветренной негой, и находиться на солнце стало приятно.

– Итак. Есть неизвестная дама, которая почему-то приехала вместе с Виктором осматривать место будущей свадьбы вместо невесты. Какова ее роль в этих убийствах?

– Вывод напрашивается сам собой, она их и убила. Пусть полиция теперь ищет преступницу. Поздравляю, ты распутала дело, – ответил Гарик.

По его интонации я поняла, что мой друг смертельно устал и был бы рад поспать часок-другой. Адреналин первых часов схлынул, и накатила спасительная сонливость.

– Иди-ка ты в номер и отдохни, – посоветовала я.

Гарик потер глаза:

– А ты?

– А я пойду…

Звонок на смартфон прервал мои размышления.

– Татьяна, – послышался в трубке знакомый голос отставного генерала, – у нас беда!

– Что случилось, Владимир Павлович?

– Мои друзья и Алла Михайловна обо всем узнали. Мне нужна ваша помощь, чтобы как-то их успокоить.

– Как это произошло? Бегу!

Этого еще не хватало! До прибытия полиции еще целый час. Надо удержать родителей в номере любой ценой.

Я сорвалась с места, потащив Гарика за рукав.

– Эй, куда? – возмутился он.

– Тушить пожар.

– Какой еще пожар?

– Гарик, у меня для тебя ответственное задание. Встань у главного входа и не выпускай никого из здания. Родители молодых каким-то образом прознали о случившемся. Если мы с генералом их не удержим, сделай все, чтобы они не смогли покинуть здание. Если побегут искать детей, будет катастрофа. Кому-нибудь обязательно станет плохо, а помощь еще далеко. Все понял?

Гарик молча кивнул. Он остался у входных дверей, а я взлетела по лестнице на второй этаж.

Из номера родителей Вики Сениной доносились крики и плач. Подбежав, я увидела, что замок на двери сломан, а сама дверь открыта нараспашку. На кровати сидела Маргарита Юрьевна и заходилась в рыданиях, а муж держал ее за руку.

Несмотря на напряженность момента, я успела отметить про себя, как сильно горе меняет людей. Женщина словно постарела на десяток лет. Глаза ее ввалились, кожа побелела, и искаженный криком рот с дрожащими губами казался черной раной на лице. Безнадежный и скорбный материнский вой проник холодом в мое сердце.

Я застыла на пороге. Владимир Павлович в эту секунду подбежал к кровати со стаканом воды, расплескивая на ходу его содержимое.

– Ритуля, вот… выпей, прошу тебя. – В этот момент все трое обратили на меня внимание.

Николай Сергеевич отпустил руку жены и решительным шагом пересек комнату:

– Вы! Вы солгали нам! Как вы посмели не сказать о том, что случилось? Где Вика?

Я попыталась выдавить из себя какие-то слова оправдания, но получилось плохо. Да и убитый горем отец не хотел слышать никаких оправданий.

– Коля, не шуми. Молодые люди хотели как лучше, – негромко произнес генерал, – они боялись, вам станет плохо.

– А сейчас мне должно быть хорошо? – бушевал Николай Сергеевич. – Мы… да мы же час смеялись, обсуждали, как они жить будут, как Вика… – И он вдруг тоже разразился рыданиями, словно внутри у пожилого мужчины лопнула какая-то важная струна, отвечавшая за сдержанность.

Он присел на кровать рядом с женой, обнял ее и затрясся от душивших его слез.

Я стояла посреди номера, не зная, что сказать, и сходя с ума от накатившей на меня паники. Единственное, что успокаивало, – пока никто не рвался выбежать из номера. Есть шанс заставить родителей дождаться приезда полиции.

«Кирьянов, черт подери, где же ты!»

Владимир Павлович подошел ко мне, оставив на мгновение своих друзей.

– Почему дверь сломана? – шепотом спросила я.

Генерал тоже шепотом ответил:

– Риточка с Колей позвонили мне пятнадцать минут назад. Я не знаю как, но Коля, похоже, догадался, что с детьми то-то не так. Ну, ваша сказка, если честно, не выдерживала никакой критики. Произошло несчастье, всем запереться в номерах, детям звонить нельзя… Они сразу не догадались только потому, что сработал эффект неожиданности. А потом посидели взаперти, прокрутили вашу историю с начала до конца, ну, и поняли…

– Да это понятно. Историю мы наспех лепили. Так что потом случилось?

– Коленька стал ломать дверь, чтобы выйти, и ругался страшно. Я услышал и выбежал из номера, попытался его успокоить, но он замок уже выломал. Тогда… в общем, мне пришлось сказать друзьям все, как есть. Надеюсь, вы понимаете. Единственное, что я смог в этих условиях сделать, так это убедить их не покидать дом. Я не хочу, чтобы они увидели эти ужасные сцены своими глазами. Простите.

– Вы все правильно сделали, Владимир Павлович. Спасибо вам.

Я подошла к родителям Вики, которые старались на меня не смотреть. Снаружи уже хлопнуло несколько дверей в коридоре. Кто-то спросил: «Что случилось? Вы слышали крики?» Мне показалось, я расслышала голос представительницы ЗАГСа.

– Простите, что не рассказала вам, – извинилась я, – просто не представляю, что вы чувствуете сейчас. Приношу вам глубокие соболезнования и могу заверить, что убийца будет найден.

При этих словах несчастная мать начала рыдать с удвоенной силой, и я захотела провалиться сквозь землю.

От отчаяния я спросила:

– Скажите, у Вики были враги?

Ситуация к вопросам явно не располагала, но неожиданно это сработало.

Маргарита Юрьевна отняла платок от глаз и подняла на меня полный изумления взгляд.

– Враги? – переспросила она.

– Не было у нее никаких врагов! – горячечным шепотом проговорил Николай Сергеевич. – У нее все хорошо было, все отлично. Будущее, работа, друзья, родители – счастье ее ждало после этого дня! Понимаете? Счастье.

Отлично. То, что родители Вики не замыкаются и отвечают на вопросы, мне на руку. Да и их самих стоило хоть на минуту отвлечь от страшных мыслей.

– Извините за настойчивость, я обязана спросить – не помните ли вы, в котором часу