От вычислительного центра подошла Дебора, и, не отрывая взгляда от планшета, включилась в дискуссию:

– Не думаю, что мы сможем подлететь вплотную к ядру Ковчега. Проведенная терраформация, базальтовая паутина… Скорее всего, из-за малых размеров аномалия несферическая, а значит, скалы или даже часть корабля могли уцелеть вблизи центра.

– Разнести их из пушек, конечно, нельзя, ― Гамилькар кисло скривился.

– Можно, ― фыркнул Рик. ― Вместе с планетой. Если ДМЗ 4-2 пойдет вразнос, от Вудвейла останется хорошо если пояс астероидов.

– Постараемся подойти как можно ближе, включим нейтрализующий режим на катерах, и, если достаточно сократить расстояние между щитами и ядром не выйдет, придется залезть в эти скалы или ошметки корабля в скафандрах, чтобы провести необходимые замеры для деактивации снаружи. Обсчитаем модель и будем постепенно сжимать радиус наведенными гравиполями, ― Вернон выдавал фразы чисто механически. План сложился в его голове еще там, в карточном домике из гранитных плит, сооруженном аномалией.

– Может, аккуратно разгрести холм сверху? ― Наум задумчиво потер подбородок.

– Удаление значительной массы может дестабилизировать конфигурацию полей точно так же, как и добавление, ― Дебора.

Обсуждение действовало успокаивающе. Словно полторы дюжины друзей планировали субботний пикник, и самый главный вопрос в повестке ― сколько килограмм шашлыка взять. “Одни на тысячи километров во всех направлениях, собираемся расплести клубок взбесившегося тяготения, способный разнести в кварковую пыль не только нас самих, но и всю планету, и, возможно, всю звездную систему заодно.” Вернон опустил взгляд на ту самую планету. Его ботинки, рыжеватые от пыли, твердо стояли на ней. В десятке сантиметров от его левой ноги ― розовый цветочек на тонком стебельке, чудом уцелевший на взлетно-посадочной площадке. Точно такой, как Малиника сорвала в день высадки. “Всё будет в порядке. У нас просто нет выбора.”

* * *

Вудвейл, 2550-06-35 10:17

Катер медленно спускался в очередной провал. Вторая машина осталась далеко вверху, почти у самой поверхности. Солнечный свет пропал двадцать семь минут назад, но фосфоресцирующая плесень была даже здесь, впрочем, лишь проплешинами и гораздо менее густая. Блеклые мерцающие пятна вкупе с резкими лучами прожекторов и фар, выхватывавших из кромешной тьмы самые неожиданные фигуры, создавали ощущение, что это не реальная пещера, а безумная фантазия дизайнера компьютерных игр.

– Ч-ч-черт! ― выдавил сквозь зубы Рик, в очередной раз задев один из уступов. Рикардо Титов – пилот высшей категории, но средние катера летают на гравитяге и не предназначены для сложных маневров в атмосфере.

Удар заметен только по приборам, и Джамиль не обращает на это внимания. В отличие от напряженного пилота, он совершенно расслаблен, как будто они не пробираются к непредсказуемой сердцевине межзвездного движка, а занимаются камеральной обработкой результатов геологоразведки. Перед Ал-Каласади висят три голографические модели окружающего корабль пространства: гравитационная, электромагнитная и барионная. Радиационный фон за бортом повышен, содержание кислорода понижено. Геометрия пространства отклоняется от ожидаемой в поле тяготения большой планеты, и они стараются двигаться вдоль градиента этой разницы. Джамиль разочарованно отводит глаза: искривления видны только по показаниям приборов, никаких интересных эффектов, которые можно было бы заметить невооруженным глазом.

Датчики снова взвизгивают: очердной удар.

– Да чтоб тебя! Всё, с меня хватит. Рене, давай за штурвал, пока я не разбил машину.

Рене. Рене Декарт. “Наверное, ее родителей скрестили специально, чтобы получить такое имя.” Многие линии вейверов названы в честь известных ученых и других великих людей прошлого, но заподозрить эту девушку в родстве с европейским математиком семнадцатого века было невозможно: высокая, худая и широкоплечая, с угольно-черной кожей, узким лицом и высоким лбом. Большие мягкие губы контрастировали с тонким носом и узкими, словно щелки, глазами. Слитным кошачьим движением пересела на место пилота. Она так и не сдала на высшую категорию, потому что в космосе надо быть шахматистом: заранее просчитывать тактические шаги, чтобы прийти к стратегической цели. Это не про Рене, она не любит считать. Ей нужно чувствовать ускорение, сопротивление, ритм, прикосновение, вибрацию. Декарт отличный летчик, но ей требуется реактивная тяга или атмосфера. Закрыла основную расчетную панель гравидвижков. Включила имитацию отдачи на штурвале, вытащила изображение с боковых камер, чтобы расширить обзор.

Джамиль зевнул, глядя в иллюминатор. И замер с приоткрытым ртом. Горизонтальная пластина метрах в двадцати от катера. Черная, как и практически весь камень здесь. Покрыта плесенью, светящееся пятно круглое и довольно большое. С четкой стежкой темных следов. Человеческих следов.

Рене двинула машину вперед. Имитация ускорения приятно вдавила пассажиров в кресла. Ал-Каласади вновь посмотрел на модели. Всё такие же скучные. На краю пятна он успел заметить еще пару отпечатков, в обратную сторону.

Все вейверы имели навыки выживания не только на кораблях в открытом космосе, но и на самых разнообразных планетах. Джамиль решил стать космическим разведчиком в семь лет, когда впервые увидел их в каком-то документальном фильме. В сравнении с холеным, словно кукольном миром юного Ал-Каласади, эти необычно выглядящие и странно целеустремленные люди казались мальчишке гораздо более реальными и живыми. Он быстро понял, что на преодоление сопротивления родственников уйдут годы, но терять время было нельзя. Среди всего разнообразия учебных и спортивных программ, доступных отпрыску влиятельной семьи, Джамиль тщательно отбирал наиболее похожие на те, по которым готовили вейверов. Только вот даже самые напряженные курсы выживания для гражданских имели несколько существенных отличий, так что теперь Ал-Каласади, единственный в отряде, разбирался в трасологии. Следам вряд ли больше нескольких дней. Кто-то двуногий, носящий обувь и не прилетевший вместе с ними ходит по Вудвейлу. Джамиль глянул на показатели радиации. Медленно провел рукой по стволу лежащего на коленях универсального карабина. Планета внезапно перестала быть скучной.

* * *

Вудвейл, 2550-06-35 21:40

― А масштаб точно правильный? ― Гамилькар крутнул висящую над голопроектором переливающуюся трехмерную модель.

– Возмущение сильно неравномерное, и смещено к центру планеты. Скорее всего, Ковчег продолжает проваливаться в гравитационную яму, медленно вдавливаясь в кору, ― Рик сидел на хлипком пластиковом стуле задом наперед, подперев правой рукой подбородок.

Остальные вейверы тоже сидели или стояли вокруг мерцающего изображения в полутемном холле жилого корпуса. Лица подсвечены разноцветными бликами, словно вейверы ― это первобытное племя, собравшееся вокруг костра.

Проектор был всего восемьдесят сантиметров в диаметре, самый большой, какой они могли себе позволить.