заглушил слова Улзума, и слишком поздно фавна распознала вражеское колдовство. Она обратилась к ветру погодного постоянства, чтобы развеять мага в его бестелесной оболочке. Закончи она колдовать и оказалась бы победительницей. Тогда от необъятной туши Улзума не осталось бы и следа, и его людям некого было бы хоронить. Но когда последняя нить волшебства уже вплеталась в сотканное полотно, огромная рука схватила колдунью за горло. Вслед за рукой из тумана вышел и сам тучный этезианский маг. Он тяжело и хрипло дышал, словно в груди его работали мельничные жернова. Из его ушей и рта выступала кровь, а раздутая туша была изодрана во многих местах. Но даже раненый он мог удержать стройную девушку в своих необъятных лапах-руках. Иварис отчаянно сопротивлялась, однако, понимая, что не сумеет его пересилить, попутно доставала из колчана стрелу. Улзум протянул одну руку в сторону, и вдруг в ней оказался Волорил.

Язар запоздало схватился за пояс.

— Не смей! — крикнул он и бросился на помощь Иварис.

— Я же говорил, — назидательно прохрипел Улзум. — Ты проиграешь, — он взмахнул мечом и нанес удар.

Иварис вскрикнула, Язар в замешательстве остановился, не добежав десяти шагов. Волорил вошел в грудь могучего длиннобородого старца, вдруг появившегося между фавной и деревянным мечом. Каштур был подобен медведю и казался самим воплощением мощи земли. Шириной рук он не уступал Улзуму, но в этих руках без сомнения хранилось куда больше сил. Грудь его была огромной, как у лесоруба, а борода курчавая и дремучая — даже мех, а не борода. Большие глаза Каштура горели малахитами, босые коренья-ноги утопали глубоко в земле. Одежд он не носил, но весь был покрыт одеянием из густой листвы.

Улзум довольно улыбнулся и вскинул взгляд к небу.

— Йерей, ты видел?! Он преступил обеты!

— Он видел, — ответила за бога Иварис. — А ты ослеп?

Только сейчас Улзум почувствовал боль в собственной груди. Его хватка ослабевала, а Иварис упрямо проталкивала сквозь его жирную тушу стрелу.

Солдаты пришли в волнение, многие с проклятьями натягивали луки. Язар предупредительно поднял руку.

— Не приближайтесь! С нами хозяин этого острова. Каштур ранен, но его сил хватит, чтобы уничтожить всех вас!

Этезианцы в нерешительности переминались. Но тут начал дрожать остров, и выбор их был предопределен. Они бежали к мосту.

Улзум обмяк, стрела достигла его сердца. Но Иварис не останавливалась, она проталкивала стрелу до тех пор, пока ее оперение не вышло из его спины. Когда она извлекла руку, та оказалась столь склизкой, словно побывала в кастрюле с жиром. По жирной пленке стекали ручьи крови, а к пальцам фавны прилипли комки раздутых легких и куски рыхлого сердца. Улзум умел принимать устойчивое положение, — даже умерев, он остался на ногах.

Заскрипел и разорвался на части, пытаясь высвободиться из серебряной тюрьмы ашториль. Его осколки упали к ногам Иварис. Тогда же к ней подбежал Язар и начал что-то сбивчиво и торопливо говорить. Но она видела только отца и слышала только его слабеющий голос.

При первом же взгляде на Каштура Язару стало понятно, что никакой он не фавн. И только сейчас он разгадал замысел Улзума. Маг не имел сил одолеть лесного духа, однако нашел хитрый способ его победить. Волорил бесследно утонул в своем хозяине, вернувшись в его тело. Теперь Каштур не имел видимых ран, а все-таки он умирал.

Иварис бережно уложила отца на спину.

— Не шевелись, — велела она. — Я тебя вылечу.

— Я нарушил закон, — прогудел он. Так в сильную бурю трещит старый каштан. — Боги свидетели.

Иварис вновь и вновь упрямо обращалась к магии. Но здесь ее дар был беспомощен, он не мог превозмочь воли богов. В отчаянии она кусала губы, на глазах ее выступали крупные слезы. Каштур нежно взял ее за руку и лучезарно улыбнулся.

— Доченька моя, Ивушка. Не надо.

Иварис бросила на Язара умоляющий взгляд. Но когда Каштур увидел юношу над собой, он вдруг вздрогнул и отстранился.

— Иварис, кто эта страшная женщина в кровавых одеждах?

— Это мой друг Язар, — удивилась она. — У него великий дар. Позволь…

— Язара? — переспросил Каштур. Его кустистые длинные брови опустились к глазам. — Нет, ее звали иначе, — он задумался. — Старая бестия, ты меня все-таки пережила… — его голос начал слабеть, глаза обращались в сторону.

— Папа! — испуганно позвала Иварис, встряхивая его за плечи. Видя, что он еще жив, она поторопила Язара. — Не стой же, помоги!

Но едва Язар прикоснулся к лешему, тот в ужасе вскрикнул.

— Прочь! Прочь от меня! — он стал размахивать руками, совсем как ребенок, и вдруг заплакал. Так неожиданно было увидеть это могучее древнее создание в слезах. Но вместо слез из его глаз вытекал густой древесный сок. — Зачем ты здесь? — продолжил он. — Зачем ты пришла в мой дом? Ты приносишь смерть, ты приносишь пепел. Оставь мою дочь, не губи… — Он повернулся к Иварис и нежно взял ее ладонь обеими руками. — Это не вина Язара, это его судьба. Он и сам умрет и тебя убьет. Ивушка, дорогая, послушай совета любящего отца. Не води дружбы с Язаром, не подпускай к своему сердцу.

— Об этом позже, — перебила она. — Сначала нужно исцелить тебя. Где Сапфира? Где моя семья? Они помогут…

— Не перечь мне! — Каштур нетерпеливо потряс ее за руку. — Послушай! Мой песок истекает, мои корни выходят из тверди. Следуй за ними и найдешь Рудый грот. Ночка знает дорогу. Назови цвергам мое имя, и они пропустят тебя через Драконий котлован. В Кзар-Кханаре живет моя подруга Елиара, в Сигиллоре лик духа Истамир. Ты всех знаешь… Под землей о тебе позаботится Разуимиз, а на небе старший альв Онурис. Сколько лет, сидя на моих ветвях он еще юнцом смотрел на небо… Везде тебе будут рады, везде ты сможешь найти себе новый дом.

— Мне не нужен другой дом! — возмутилась она. — Я хочу жить здесь!

— Вулкард не простит тебе смерти Улзума. Ты должна покинуть Бризар.

— Я могу обратиться к брату.

— Нет! — ужаснулся Каштур. — Вы умрете оба. А теперь ступай, — его могучий голос теперь был едва различим. — Плоть уже оставляет меня…

Сказав так, он откинулся на спину и вмиг развеялся трухой.

Иварис уронила руки и заплакала. Язар еще никогда не видел ее такой беспомощной. Он пытался ее поднять, но она упрямилась и бессмысленно загребала пальцами труху. Так она и стояла на коленях, а вокруг рушился ее мир, осыпался и утопал в холодном океане. Наконец она поднялась и отерла рукавом слезы. Она обернулась, и теперь уже Язар поразился ожесточенности ее лица и ненависти, с