поднялся пар, а толща воды, став неожиданно плотной, теперь выталкивала Язара и гнала к берегу. Его грудь сдавливали тисками, но он, задержав дыхание, упрямо греб туда, где видел Иварис в последний раз. Вокруг него кружили хищные рыбы, они глубоко впивались в него длинными зубами и отрывали от него целые куски. Он лишился двух пальцев на ногах, но сдерживал боль, не отчаивался и не выплывал.

На прежнем месте Иварис не оказалось. Язару пришлось нырнуть во второй и в третий раз, прежде чем ее найти. Закрыв глаза, она лежала в объятьях водяного. Озерный дух легко придерживал ее руками и что-то настойчиво шептал на ухо. Заметив Язара, он попытался увлечь ее за собой и бежать. Но юноша успел ухватить его за хвост. Чешуя под его пальцами мгновенно почернела, огромные глаза водяного от ужаса и боли расшились еще сильнее. Он резко выпустил Иварис и поспешно оттолкнул их потоком. Волна, набирая силу, выбросила их на берег. Язар неприятно ушибся о камни, Иварис продолжала дремать. Пар над озером медленно опускался.

Как только Язар оттащил ее подальше от озера, она пришла в чувства. Не проронив ни слова, она залечила ему раны и даже вернула откушенные пальцы. Но когда они уже оделись и собирались уйти, водяной вновь обратился к ним. Он смущенно стоял на берегу, смиренно опустив голову на грудь.

— Я не желал причинять вам зла. Простите, мне здесь так одиноко.

Иварис помедлила. Язар потянул ее за руку, но она высвободилась и обернулась.

— Я тебя прощаю, брат, — искренне сказала она.

Лишь только волшебство озер осталось позади, как путники стали очевидцами нового чуда — перерождения бабочки-феникса. Эти красочные насекомые резвились восемь месяцев года, а к последнему девятому месяцу их крылья опадали. Тогда они забирались в молодые деревянные грибы, пока те еще оставались мягкими и не обратились деревом. Там они заворачивались в коконы из переработанной грибной мякоти, чтобы в новом году вновь пробудиться детьми.

По мере удаления от океана источники воды мельчали, воздух становился суше, а краски природы тускнели. Высокие оскалившиеся сталактитами своды почти не освещались редкими кристаллами сильгиса, и теперь главным источником света путешественникам служил солнечный жезл. Родственные паукам тонконогие размером с ребенка сукновалы и аршинные волосатые моховики уступали дорогу Поборнику Света и прятались в темные норы и дальние углы. По меркам подземелий то были одни из самых безобидных охотников.

— Я снова чувствую себя слепцом, — отметил Язар. — Но темнота меня не пугает. Мне здесь уютно, словно я вырос под землей.

Следующий встреченный ими подземный житель был гораздо опасней прежних.

Трунгалы не имеют глаз, бесстрашны, как росомахи, а размерами превосходят медведей. Их имя с языка цвергов переводится как глубинный копатель, а образ жизни роднит с кротами. Ни цверги, ни гигантские черви, но именно трунгалы своими жуткими серповидными когтями прокладывают лабиринты подземных ходов. Трунгал устойчив к яду и не боится огня. Он предпочитает грибы и падаль, однако в голод нападает на все живое. Обладает он несоразмерной для себя мощью и часто убивает противников, многократно превосходящих его размерами. Оттого трунгала сторонятся и шестисаженные угольные сколопендры, и великаны подземелий — ванапаганы. К трунгалу отношение цвергов особенное, они пугают его именем непослушных детей, но уважают за любовь к воле и свирепый нрав. Цверги мастера укрощать зверей, но еще ни один трунгал по указу не прятал клыков. Напротив, словно в отмщение за попытки их приручить, трунгалы подкапываются в дома цвергов и таскают разводимых ими бледных гигантских червей прихтов.

За углом их поджидала кормящая трунгала с выводком — самое агрессивное существо, какое только можно представить. Готовясь к нападению, она жутко рычала и скребла когтями. Иварис не успевала сотворить заклинания, а Язар, даже сумей нанести удар, неизбежно оказался бы подмятым зверем. Трунгала не останавливали раны, он сражался, пока не оказывался победителем или пока не умирал. Кормящая мать без раздумий напала бы и на альвов — народ, умиротворение которого успокаивало даже бешеных псов.

В один миг трунгала подскочила на дыбы и нависла над добычей. Язар выхватил меч, но Иварис успела его удержать. Вдруг животное замерло. Шевеля тонким носом, оно обнюхивало Иварис, покалывая ее щеки жесткой щетиной. А затем оно с примирением опустилось на лапы и вернулось к детям. Оно сердито ворчало и провожало путников недоверчивым взглядом, однако еще никто не находил у трунгала подобного радушия.

— Даже беспощадный трунгал распознал в тебе союзника, — поразился Язар. — А люди, которым ты пыталась помочь, видели в тебе только врага.

— Люди имеют видеть только глазами, и только то, что хотят увидеть.

Путники не обладали стойкостью трунгала, потому продвигались медленно, с осторожностью поглядывая под ноги и по сторонам. Ядовитый лишайник, подземные твари и сам камень — для чужаков в подземном мире все могло быть смертельно опасно.

— Стой! — предостерегла Иварис, крепко схватив Язара.

Она увлекла его за собой, проведя в сторону, а затем, развернувшись, выстрелила. Громыхнуло, будто в небе столкнулись тучи, или раскололся, сверзившись со скалы огромный валун. Но это лишь лопнул скрытый ушуром крогбаш. Этот неприметный серый гриб избегал света и таился в сухих темных расселинах. Хрупкий он разрывался от малейшего прикосновения, забивал дыхательную систему спорами и произрастал в теле жертвы. Однако и его цверги сумели обратить себе в союзники. Маленький от природы в колдовских грибницах он достигал именного такого размера, чтобы его, с уже отвердевшей кожицей можно было удобно бросить во врага. Из него же, равно как из других грибов, цверги делали алкогольные настойки.

Ядовитое облако Иварис прогнала порывом ветра. Язар покачал головой.

— Нас не тронуло самое свирепое подземное создание, и едва не погубил неприметный крошечный гриб.

Редкие поначалу крогбаши стали попадаться чаще, пока не привели их к огромной грибнице. Это было поле брани цвергов и нагов, а победителем в том далеком сражении вышел маленький серый гриб. Трупы давно сгнили и ушли в землю, лишь кое-где топорщились клинки и кости, да ржавели обломки древних истлевших лат. Могильник тянулся и тянулся, а все не заканчивался.

— Сколько же их здесь, — поразился Язар. Он держал Поборника Света близко к земле и ступал осторожно, боясь наступить на грибы и потревожить кости.

— Лучше спроси, сколько они здесь, — поправила Иварис и добавила: — Давай поищем другой путь. Здесь слишком опасно. Неосторожное движение, падение случайного камня с потолка и мы останемся погребенными заживо. Я не смогу сдержать обвала.

— Ничего не упадет, — упрямился Язар, но уверенности в нем поубавилось. — К тому же