— Язар, я его убью. Я убью Вулкарда.

Деревянный остров был сотворен наметенной ветром пылью и держался ветвями Старого каштана. Когда ветви стали раскалываться и обваливаться в воду, с ними вместе начал рушиться и тонуть остров. На землю наползал океан и будто любящими ладонями огромными листьями Каштура вытирал пролитую кровь и забирал покойников.

Проворно перепрыгивая завалы и пролезая под упавшими ветвями, путники бежали к побережью. Иварис осматривалась по сторонам, но не видела ни одной живой души. Деревянный остров дрожал и раскачивался, а с небес шел настоящий град из гигантских каштанов. Иварис подняла один из них, другой протянула Язару.

— Даже умерев, он продолжит о нас заботиться.

Обрушился мост, и ветви Ивы сорвались и утонули в Тревожном океане. Этезианские солдаты бежали на континент. Некоторые из них оказались в воде. Они отчаянно барахтались и звали на помощь, но облаченные в тяжелые доспехи обречены были утонуть. Товарищи не могли и не пытались им помочь. Обломки Каштура касались Семарда, раскалываясь с громоподобным треском, ветви вспарывали припорошенный снегом берег. Нескольких беглецов они ухватили и утащили в океан, некоторых похоронили заживо. Многим этезианцам все же удалось спастись, но перебежчики, прежде сопровождавшие Иварис и Язара, не покинули остров живыми.

Земля ушла из-под ног, путники стояли на краю одинокой тонущей ветви, как на носу получившего течь корабля. Иварис опустила ладони в воду и позвала:

— Ночка, подружка моя, забери нас отсюда.

Они опустились по колено в океан. Не дожидаясь, когда ее руки скует толща воды, Иварис наделила себя и Язара способностью дышать под водой. Океан уже тянул их за плечи. Бросив вещи, они могли бы еще долго оставаться на плаву, но уставшие и озябшие не надеялись добраться до берега.

Вдруг что-то огромное и темное подняло их над водой. Как только Язар узнал это существо, его глаза наполнились ужасом.

Бич моряков, гроза южных морей, исполинская рыба дандан была способна проглотить целый корабль. Не боялась она ни кракенов, ни морских змеев, ибо покрывала ее черная прочнейшая чешуя. Каждая ее чешуйка походила на панцирь гигантской черепахи и была столь же крепка, а длинные тонкие лезвия-зубы дандан одинаково легко перемалывали дерево, камень и металл.

— Не пугайся, Ночка не причинит тебе вреда, — успокоила его Иварис, но предостерегла. — Только держись крепко.

Они рухнули на колени и ухватились за плавник чудовища; дандан камнем погружалась в океан.

Вода принимала всю тяжесть великого каштана, она давала ему жизнь прежде и пыталась удержать в нем жизнь сейчас. В отчаянии и скорби океан выбрасывал стремительные волны, он горевал и после того, как преклонил старец голову к его ногам.

Среди обломков Каштура в потревоженных водах Язар успел разглядеть и гибель другого мира — подводного. Лишь голова лешего возвышалась над океаном, тогда как здесь стоял он сам. В его заботливых руках в его ладонях обитали тритоны. В океаническом древесном городе тысячелетиями сменялись поколения, но нерушимым оставался сам древний град. Теперь тритоны бежали. Одни доверились собственным плавникам и рыбьим хвостам, другие седлали гиппокампусов — стремительных морских коней. Большинство тритонов не носили одежд, а только украшались раковинами моллюсков, костяными браслетами или жемчужными ожерельями. Но воины тритонов облачались в костяные доспехи и вооружались костяными копьями и мечами. Эти мечи в точности походили на костяные мечи небоизбранных.

Ночка опустилась на дно океана и устремилась дальше, вдоль исполинских корней, вырванных из подводных скал. Каштур указывал им направление даже сейчас. Они плыли сквозь водную муть, не различая острых камней и метущихся в панике рыб. Они уплывали все глубже, оставляя позади родной мир Иварис и родной мир Язара.

Дандан остановилась перед широким лазом в скале, окаймленном ядовитым искрасна-синим лишайником ушуром. Тогда же вздрогнули в последний раз, потянулись к Иварис и уже навсегда замерли корни Старого каштана.

Глава восьмая. Отзвуки слепой тишины

Протеснившись в расселину, путники оказались в отвороте одного из бесчисленных подземных рукавов, когда-то давно прорытых бронзовыми цвергами Гортунгаша. Проклятые Эсмаидом за противление нынешним богам цверги теперь боялись солнечного света и плавились подобно металлу в его пламенных лучах. Лишь изредка ночами они выбирались на поверхность. В большинстве своем, проживая по четыреста лет, они никогда не встречали людей и представителей других надземных народов, ибо любили уединение и ненавидели чужаков. Они произошли из костей и плоти павших в битвах за Яраил гигантов-ядъяра, раскаленных светом Нигдарабо и жаром белых песков пустыни Белрах. Потому с рожденья цверги любили огонь и любили солнце. Они грелись в его лучах, сидя под руки с первыми альвами на ветвях великого древа Вальториль. Но оба народа хотели подняться ближе к солнцу. И когда места на вершине для всех перестало хватать, между двумя народами разгорелась кровавая битва. Победителями вышли альвы, но в своем великодушии они позволили цвергам жить в корнях Вальториля. Цверги затаили обиду и украдкой стали рубить ствол великого древа. Когда оно обрушилось, часть альвов сумела перебраться на небеса, где их потомки живут и поныне. Другие изувеченные попрятались в лесах и обратились фавнами.

Прошли десятки тысяч лет, но ненависть цвергов к альвам лишь возросла. Когда ремесленница Инита вылепила первых людей из глины, цверги рассмеялись человеческой хрупкости. Они выковали железных големов и указали богам — так должен выглядеть человек. Когда человек сложил соломенную лачугу, цверги рассмеялись. Они возвели каменную крепость и указали ему — здесь должен жить человек. Когда человек начал нескладно читать по слогам, цверги махнули на него рукой — из этого существа не выйдет человека.

Прошли тысячелетия, и человек потеснил цверга на земле. Но не угасло презрение цвергов к людям, а сменилось ненавистью. Они жили рядом с людьми, но люди об этом часто не догадывались. Убийство человека для цверга не считалось преступлением, воровство у человека называлось делом разумным — негоже драгоценностям пропадать в животных руках. Собственных же богатств у них имелось так много, что порою ими прельщались другие алчные и куда более грозные обитатели подземелий.

Прямая дорога из Рудого грота в Бризарион занимала две недели, но, не зная подземных троп, здесь легко можно было скитаться годами. О намерении идти в столицу Иварис объявила сразу, едва лишь океан выпустил их из плена молчаливой тюрьмы. Обещание отомстить за убийство отца не было скоротечным порывом, и ничто не могло сломить ее решимость или столкнуть с выбранного пути. Дорогу им указывал Поборник Света, он разгорался ярче, когда они шли верной тропой, и тускнел, когда