Тишина. Ну, неизвестный хотя бы плакать перестал, и то хорошо. Я еще немного потопталась у экипажа и решила, что пора уходить.

– Ладно, мне пора, не реви больше, – сказала напоследок и даже сделала пару шагов в сторону ворот, когда дверца скрипнула и отворилась.

Я обернулась. В цель высунулась заплаканная мордашка.

– Постой здесь еще, – прогундосил детский голосок с повелительными нотками.

– Вот еще! – фыркнула я. – Делать мне больше нечего!

– Тогда я буду реветь, – попробовал шантажировать меня ребенок. – И в этот раз очень громко.

– Пожалуйста. Мне все равно.

– Зачем тогда подошел?

– Узнать, в чем проблема и могу ли помочь.

– Можешь. Постой, говорю, рядом.

– Зачем?

– Потому, что я один. И мне страш… неуютно.

Так вот в чем дело! Родителя пустили в академию в качестве опекуна, ребенка оставили одного в экипаже на улице. А малышу страшно.

– Так бы и сказал.

– Я и сказал.

– Как тебя зовут?

– Неважно.

– Хочешь поиграть, пока ждешь отца?

– Откуда знаешь про отца?

– Мама тебя точно не оставила бы в одиночестве.

– Верно. А во что играть будем? Мне нельзя из экипажа выходить.

– Давай в хлопалки?

– Это как? – дверь приоткрылась шире, и малец лет шести показался полностью. Ребенок лиэра – а чей еще он мог быть, если на зверя совершенно не походил – был одет в теплый зимний плащ с опушкой и меховую шапочку. На руках его красовались пушистые варежки, которые мальчишка поторопился снять, загоревшись поскорее начать игру.

Я взялась объяснять правила, согласно которым требовалось хлопать по ладоням друг друга.

– Какой ты ледяной! – вскрикнул малыш, лишь коснувшись меня.

– Замерз, – шмыгнула я носом, только сейчас обратив внимание на свою легкую одежду. Торопилась и схватила первый попавшийся под руку плащ. Вот что мне мешало одеться по сезону?

– Залезай ко мне, здесь тепло, – щедро предложил мальчишка, показывая на соседний мягкий диванчик. – Отец не скоро.

– Не заругает, обнаружив меня здесь? – Я покосилась на возницу, сладко дремавшего на передке, несмотря на шум, стоявший вокруг.

– Не знаю. – Ребенок беспечно пожал плечами. – Зато ты отогреешься.

– Ладно. Я ненадолго, – согласилась я после минутного раздумья. Не хотелось подставлять добрую душу, но и о себе следовало немного позаботиться.

Внутри оказалось не просто тепло, а даже жарко. Под бархатными диванами стоял магический обогреватель, работающий на полную мощность. Под потолком родитель оставил включенный светильник, а на раскладном столике фрукты и горсть цветных камушков, которыми так любила играть местная детвора. Похоже, разговор в академии планировался долгим и серьезным.

– Угощайся, – махнул рукой малыш, но тут же спохватился и поправился, – ой, я хотел сказать, угощайтесь, лиэр, пожалуйста.

– Благодарю. – Улыбнулась я, подражание взрослым со стороны мальца выглядело забавным и милым. Чтобы не обижать гостеприимного хозяина, я выбрала сизую сливу и отправила ее целиком в рот.

– А косточка? – Вытаращился на меня малыш.

Я сплюнула на ладонь косточку.

– Вот.

– Ух ты! А еще так сможешь?

Я удивилась подобной реакции на простейший трюк, но повторила, заглотив еще одну ягоду. Косточку уже плевала, не видя собственной руки, куда придется. В голове здорово шумело, а в глазах все множилось и кружилось.

Что за?..

Додумать мысль я не успела, провалившись во тьму…

В себя приходила постепенно. Сначала появилось обоняние. Запахи земли, тошнотворной гнили и мышиного помета. Затем звуки. Где-то в соседнем помещении мерно капала вода, рассыпаясь на мельчайшие осколки, звеня и отдаваясь в моей голове адскими муками. В норе шебуршилось семейство грызунов.

Я пошевелилась, и все тело прошило мелкими иголками. Сколько я пролежала в одном положении, что так затекли конечности? Я попыталась собрать мысли в кучу, но они разлетались, не желая восстанавливать в памяти недавние события.

В горле свербело, будто колотого стекла наелась. Хотелось пить. От холода зубы тихонько выстукивали дробь.

Я с трудом приподнялась на руках, желая осмотреться, но кромешная тьма не позволила мне это. Где я? Судя по холодной и шершавой поверхности под ладонями – на голой земле. Сухой, а значит, крыша над головой все-таки имеется. Я на четвереньках проползла пару метров и уперлась головой в стену. Ощупала. Каменная кладка. Заставила себя кое-как встать на занемевшие от холода и долгой неподвижности ноги и двинулась дальше исследовать помещение.

Крошечная комната без мебели и даже намека на отделку. Деревянная дверь заперта. Я забарабанила кулаками по доскам, судя по всему, гнилым, так как они заходили ходуном, но в ответ лишь мыши притихли и перестали скрестись, встревоженные неожиданным шумом. В здании по-прежнему стояла тишина. Словно вымерли все.

Я опустилась на ступеньку у порога и прислонилась к двери. Голова начала постепенно проясняться, туман проходил. Я вспомнила, как глупо попалась в расставленную ловушку, добровольно запрыгнув в чужой экипаж и наевшись слив, напичканных сонным зельем. Странно, что не ядом. Хотя, возможно, неизвестный просто побоялся обнаружить свои злонамеренные действия раньше времени. Ведь я могла съесть один из коварных фруктов и выйти невменяемая из экипажа. Тогда поднялась бы шумиха, схватили бы сообщников, а те в свою очередь указали бы на зачинщика.

Я поежилась и плотнее закуталась в плащ. К моему сожалению, осенний, а потому не особо теплый.

И что теперь?

Никто не знает, что я здесь, кроме, разумеется, похитителей. Яррин, даже если и попытается меня найти не сможет – мылом, отбивающим естественные запахи тела, я мылась регулярно утром и вечером. Чертово мыло! И дернуло же его купить. Эх. Одежда, очищенная магическим способом в прачечной академии, тоже почти ничем не пахла, разве только у некоторых зверей, намеренно игнорирующих гигиенические процедуры и забывающих вовремя отправлять вещи в стирку.

Время шло, но так никто и не появился. Светлее не стало, из чего я сделала вывод – окна в моей темнице отсутствовали. Попыталась кричать. Получилось негромко, горло быстро осипло и звуки теперь давались с большим трудом и болью. В попытке хоть немного разогреться, я заставляла себя двигаться, однако тепла не чувствовала, зато пить хотелось все сильнее.

И без того слабая искорка надежды таяла с каждой минутой.

Я поняла. За мной никто не придет. Я не про спасение. Даже убивать никто не явится. Зачем? Несколько дней в холоде и без воды прикончат меня легко и просто. И руки пачкать не придется.

Я всем весом обрушилась на хлипкую дверь. Быть может, получится ее выбить или хотя бы повредить? Словно насмехаясь надо мной, доски шатались, скрипели, однако ни на чуть не сдвинулись со своего места, преграждая пусть к свободе.

Отчаявшись, я стекла на пол и закрыла