раз попадаешься… на этих… «тараканьих бегах». Буду бесконечно рад, если на этот раз вас наконец исключат из школы высших эльфов. Это касается всех! А-апчхи! – И высунувшиеся тоненькие губы из-под темного капюшона расплылись в мерзкой гримасе, отдаленно напоминающей улыбку. – Сегодня у нас был тяжелый день, зато завтра я всех жду во дворце, и хорошенько подумайте, как вы будете оправдываться, потому что я обрисую все в самом ужасном цвете, уж в этом не сомневайтесь! – И еще несколько раз чихнув, Гарх растворился в лесной чаще.

– Какой же подлый этот Гарх! – досадно отфутболил шлем Гидеон. – Он все это время за нами наблюдал!

Но откуда ему было знать, что не только страшный Гарх наблюдал за их весельем. На самой верхушке дерева, среди листьев и ветвей, притаилось существо гораздо пострашнее: это была большая черная ворона – помощница Формиды. Она тихонечко сидела в своей засаде и следила за всем происходящим. Когда расстроенные и раздосадованные эльфы разбрелись по домам, она взмахнула своими мощными черными крыльями и, покружив над поляной, истошно каркая, полетела к горам, где в пещере ее поджидала коварная хозяйка.

– Ну что? Надеюсь, ты принесла мне хорошие вести, безмозглая тварь! – крикнула Формида залезшей в пещеру вороне.

– К-а-ар! – каркнула та и опустила голову, показывая свое подчинение.

– Значит, ты его видела. Что-что? Он учится летать! Ха-ха-ха! Превосходно! – расхохоталась колдунья, послушав карканье вороны. – Так поможем ему научиться! Что ты расселась, бестолочь! Лети и сделай все, что должна! – И Формида запустила в ворону гребешком, которым она расчесывала свои длинные черные волосы.

Ворона каркнула и попятилась, кланяясь и прижимая клюв к земле.

– Совсем скоро я выберусь из этой чертовой пещеры! Совсем скоро! А ты, Элайджи… ты сам принесешь мне ключик от города, на блюдце с голубой каемочкой!

Пока колдунья и ведьма Формида строила свои коварные планы, ни о чем не догадываясь, домой возвращались уставшие Элайджи и Алекса. Правда, в этот раз забираться на дерево им было гораздо проще, ведь Алексе не нужно было тащить Элайджи на самый верх. Теперь у него была своя бабочка, которая с легкостью донесла его и остановилась прямо у двери дома.

– Посадку нужно еще отрепетировать, – заявил Элайджи, чуть не вылетев вперед от резкой остановки.

Он одним махом соскочил со своей бабочки и, погладив ее, потянул к двери.

– Стоп, стоп, стоп! Что ты делаешь? Ты что, хочешь завести ее в дом? – остановила его Алекса.

– Ну да, а что здесь такого? – удивился Элайджи.

– Отец категорически против животных в доме. Он считает, что это издевательство, равносильное неволе. Если бы светлячки не светили, он бы и их выгнал, – отрезала эльфия. – А про бабочек я вообще молчу. У него к ним особая «любовь».

– Ну, Алекс, она не займет много места. Мы спрячем ее в твоей комнате, и Сайлас ничего не узнает, – начал упрашивать ее Элайджи. – Не оставлять же мне Клу-Клу здесь, да еще на всю ночь.

– Ну я не знаю, – заколебалась Алекса, пытаясь устоять перед добродушной улыбкой Элайджи. – Только на одну ночь! – помахала она указательным пальцем перед его носом.

– Ура! – обрадовался Элайджи и крепко обнял Алексу. – Ты лучше всех!

Алекса тихонько приоткрыла дверь и заглянула в зал. К ее огромному сожалению, Сайлас уже был дома, но, на счастье, он мирно дремал в своем любимом кресле-качалке. Алекса цыкнула Элайджи и жестами показала, чтоб он тихо шел за ней. На цыпочках они начали прокрадываться медленными мелкими шажками к комнате эльфии. Не отставая, за ними пряталась бабочка, словно знала, что если ее засекут, спать ей на коврике за дверью.

Неожиданно Сайлас потянулся и, сладко зевнув, повернул голову. Ребята застыли на месте с дежурными улыбками на лицах. Бабочка юркнула за Элайджи и умостилась так, что ее крылья торчали, словно они росли из его спины.

– Вы уже вернулись… – растяжно проговорил Сайлас, отвернувшись и натягивая на себя плед.

Но тут увиденное наконец дошло до его мозга, и он резко повернулся обратно. Хитрая бабочка быстро сложила свои крылья, и они стали незаметными.

– А я уж было подумал, что ты Элайджи в фея превратила, – усмехнулся Сайлас и продолжил укутываться. – И чего только спросонья не привидится.

Быстро затолкав бабочку в комнату, Алекса и Элайджи вздохнули с облегчением.

– Я поседею из-за тебя! Где ты сейчас найдешь качественный рыжий парик? – упрекнула его Алекса, но в словах ее больше звучало иронии, чем упрека.

Темнеть стало рано, и ребята весь вечер просидели в комнате. Они накормили Клу-Клу и начали детально обсуждать планы на дальнейшее и делиться впечатлениями за день.

– Странно, а почему двенадцатый старейшина Орвэл сидит в заточении и даже не заседает со всеми остальными? Я видел, его место пустует, а сам он прячется за какой-то занавеской или ширмой, – задал Элайджи давно грызущий его вопрос.

– Ну почему же не заседает, он заседает, но только когда его кроме старейшин никто не видит. Я не знаю, отчего он такой отшельник, возможно, это такое проявление его учения, хорошо хоть обет молчания не принял, – отшутилась Алекса, сама толком не имея об этом никакого представления. – Но есть вещи, которые ты должен знать. У нас во дворце правят двенадцать старейшин, они повинуются только королевской семье, которой, как ты уже знаешь, у нас нет. Раньше их называли старейшинами двенадцати добродетелей, но многие ушли, появились другие. Теперь из бывших осталось только семь: старейшина целомудрия Хамидей, почитания, раскаяния, прощения, мудрости и духовности – Бергамот, которого ты уже хорошо знаешь.

– Это только шесть, – возразил Элайджи.

– Седьмой Орвэл, он бессменный старейшина, и ему все повинуются. Еще старейшина античности Минзар, он неплох, очень умен, но до ужаса труслив. Ему всегда кажется, что все против него, и когда Мэдж случайно шандарахнула его молнией, он еще полдня бегал по замку и вопил как ненормальный, что больше не хочет проверять ничьи способности. А вот остальные четыре старейшины – это просто ужас. Когда старейшина здоровья Каллистат ушел, его заменил Гарх – эльф болезни, полная ему противоположность. Гнуснее и страшнее, чем он, я еще никого не видела. Потом в состав старейшин влезли двое дядюшек короля Гертуриона, Мартирос и Барнабас, и они все никак не поделят, у кого больше власти. А двенадцатым старейшиной должен был стать некий Оран Мор, но старейшины разоблачили его, он был злым колдуном. Старейшины провели обряд и защитили город от его вторжения. На его место пришел никому не известный Роконтор, какой-то дальний родственник королевы Элитреи.

– И они целыми днями заседают?

– Нет. Они везде все успевают, везде за всем следят, все знают, а некоторые из них еще и преподают в школе высших эльфов, – вздохнула Алекса, которой такая вездесущесть явно не нравилась. –