Не надо так делать, сказала она. Вид у тебя слишком убитый.

Бога ради, Эльфи. Какой, по-твоему, у меня должен быть вид?

Мне надо, чтобы ты была бодрой и полной сил, сказала она. Мне надо, чтобы ты…

Эльфи, ты что, издеваешься? Тебе надо, чтобы я была бодрой и полной сил? Боженьки. Ты сама себя слышишь?

Тише, сказала она. Извини. Давай не будем ни о чем говорить.

Эльфи, а ты никогда не задумывалась о том, что нужно мне? Тебе хоть раз приходило в голову, что это я в полной жопе и мне порой очень нужна твоя сестринская поддержка? Я что-то не помню, чтобы ты все бросала по два раза в месяц, садилась на самолет и мчалась ко мне, когда я чувствую себя дерьмово и хочу умереть. Ты никогда не задумывалась, что мне тоже может быть плохо, что вся моя жизнь идет кувырком, что у меня двое детей от двух разных мужей, два развода за спиной и две интрижки, мало того что ужасные, но и просто смехотворные, что я вечно сижу без гроша и пишу идиотскую книгу о кораблях, которую никто не хочет публиковать, и сплю с мужчинами, у которых… никотин сочится из всех пор, так что на простынях остаются следы, словно контуры мертвых тел…

Что? – сказала Эльфи.

Ты никогда не задумывалась, что я тоже потеряла отца, который покончил с собой, что мне тоже трудно справляться с потерей и что я тоже пытаюсь найти хоть какой-нибудь смысл в своей жалкой и глупой жизни, и мне тоже нередко приходят мысли, что все это – просто нелепый фарс, и самоубийство – единственный разумный выход, но я гоню от себя эти мысли, потому что выход, может быть, и разумный, но отдает каким-то тухлым тщеславием, разве нет? Как Вирджиния Вулф и все прочие знаменитости, кто покончил с собой. Они слишком умны, чтобы жить. Слишком тонко настроены на трагедию вселенского бытия, или что там, я не знаю… Типа надо красиво уйти и оставить след в мире, след обреченного гения…

Йоланди, сказала Эльфи. Я тебе говорила…

У тебя есть прекрасный мужчина, который любит тебя без памяти, и блестящая музыкальная карьера. Все тобой восхищаются и готовы платить кучу денег за твои выступления, и ты можешь в любой момент прекратить выступать, и никто даже не возмутится, ведь ты вся такая загадочная, эксцентричная… И ты запросто можешь уехать в свой чертов Париж и поселиться в квартале Маро… или в каком-то еще охрененно богемном квартале… Нет, не надо меня поправлять, я и так знаю, что ты в совершенстве владеешь французским. Тебе от природы дана удивительная красота, которая не увядает с годами. У тебя замечательный дом, где всегда чисто и убрано, словно по волшебству…

Ко мне приходит уборщица, Йоли, сказала Эльфи. И кстати, у тебя очень поверхностные представления об отчаянии.

У тебя есть волшебная уборщица, да. У тебя есть мама, которая убеждена, что на тебе свет клином сошелся.

Йоли, сказала Эльфи.

Да, папы больше нет с нами. Но он тебя обожал! У тебя есть все, о чем только можно мечтать. Так в чем, блин, проблема?!

И еще у меня самая лучшая в мире сестра, сказала Эльфи. Но ты не могла бы… говорить потише.

Нет! Я не лучшая в мире сестра! Я же полная неудачница! Неужели ты не понимаешь? Неужели ты не понимаешь, что мне нужна твоя помощь! Может быть, твое главное предназначение в жизни – быть моей старшей сестрой и хоть немного меня поддерживать?! Только ты ни хрена не понимаешь!

Йоли, сказала Эльфи. Она приподнялась на подушках и хрипло, яростно прошептала: Это ты ни хрена не понимаешь. Я все время тебе помогала, всегда. Я должна была быть идеальной, чтобы ты могла косячить вовсю, чем ты радостно и занималась. Кто-то из нас должен был проявить хоть немного сочувствия. Знаешь, что это такое? Тебе надо бы выучить это слово, оно хорошее. Так вот, кто-то из нас должен был проявить хоть немного сочувствия к папе и его бесконечной экзистенциальной печали. И кто это был? Ты? Или мама? Нет! Это была я. Просто чтобы вам было проще порхать по жизни…

Я вообще не понимаю, о чем ты сейчас говоришь, – сказала я. Ты сравниваешь себя с Иисусом Христом, что ли? Тебя никто не заставлял. Ты сама захотела в его команду.

Потому что больше никто не хотел, сказала Эльфи.

Это не значит, что мы ему не сочувствовали. Просто мы выбрали жизнь или подобие жизни. Так вышло, что ты оказалась ближе к нему по характеру – в этом смысле тебе повезло, но это не значит, что нам было плевать.

Значит, по-твоему, я, блядь, обречена.

Я не сказала, что ты обречена! Это ты так говоришь. А я, наоборот, говорю, что ты никому не должна быть идеальной. И с каких пор ты стала ругаться?

Я как раз и должна, сказала Эльфи. Тебе знакомо такое понятие, как семейная динамика? Думаешь, мне не страшно?

Тогда зачем ты все это затеяла? Как ты тут оказалась? Или это был превентивный удар? Сделать то, чего ты больше всего боишься, чтобы преодолеть страх это сделать? Мне страшно себя убивать, поэтому я побыстрее себя убью и буду жить дальше уже без страха… Хотя нет, погоди! Тут у нас небольшая логическая неувязка…

Йоли, я пытаюсь тебе объяснить, что на меня так давило и давит…

Ну, так сбрось с себя все, что давит! Перестань быть идеальной! Это не значит, что ты умрешь, бестолочь. Что тебе не дает быть такой же, как все? Как все мы. Нормальной, грустной, растерянной, живой, полной раскаяния и сожалений. Толстой, начавшей курить, плохо играющей на пианино… По крайней мере, ты будешь уверена, что в итоге получишь от жизни то, чего тебе хочется больше всего…

А чего мне хочется больше всего?

Умереть!

Йоли…

Так что мешает тебе подождать, пока оно не случится само собой? Прояви немного терпения, и все мечты сбудутся. Со стопроцентной гарантией. То, чего хочу я, в принципе недостижимо, и все это знают.

И что же это? – спросила Эльфи. Полная легализация марихуаны?

Настоящая любовь. Я знаю, что хочу невозможного, и все же живу, как могу, потому что мало ли что… В жизни случаются чудеса. Я живу надеждой.

Йоли, у тебя плохо с логикой. Ты сама себе противоречишь. Ты уверена, что твои мечты о настоящей любви, что бы это ни значило, не сбудутся никогда, но все равно продолжаешь жить в надежде на некое чудо. Я точно знаю, что моя