Николай Ланцов, оперативный псевдоним Мазай.

То, что у обывателя считается признаком паранойи, для людей моей профессии является одним из правил, которым необходимо следовать, чтобы оставаться в профессии или хотя бы среди живых. За добрых три десятка лет работы на державу и на самого себя мне, конечно же, приходилось нарушать некоторые пункты, но только в случае явной необходимости.

Сегодня таковой не наблюдалось. Подсоединившись к вайфаю кафе напротив, я общался с клиентом в мессенджере, сидя в библиотеке национального музея и наблюдая в окошко за всеми посетителями того самого кафе, в котором за все время пребывания в этом городе я ни разу не был и не собираюсь идти туда и в дальнейшем.

«Условия прежние», – напечатал я. Дождался ответа: «Принято». Я аккуратно закрыл ноутбук, уложил его в чехол, встал, вежливо раскланялся с библиотекарем – молодящейся теткой на исходе пятого десятка лет. Та, утомленная навязчивыми знаками невнимания посетителей, расцвела в улыбке, продемонстрировав полный рот снежно-белых, явно не собственных зубов, настолько крупных, что ими без проблем можно перекусить арматурину или даже железнодорожный рельс.

Я вышел на улицу, перекинул через плечо ремешок чехла и двинулся вниз по улице. Мельком глянул на собственное отражение в витрине и остался вполне доволен увиденным. Худой, чуть выше среднего роста, сухощавый, можно сказать стройный, коротко стриженный, самую малость седой. Лет пятидесяти с небольшим на вид, а то и чуть моложе, благодаря в основном здоровому образу жизни и мастерству пластических хирургов.

Я присел за столик уличного кафе. Заказ делать не стал – знакомый с моими привычками здешний официант, Драгослав из Боснии, и так прекрасно знал, чего моя душенька желает. Буквально через пару минут на столе оказались большая чашка крепчайшего кофе и сигара на блюдце, настоящая кубинская. Несколько раз в сутки я позволяю себе эту роскошь. Развалившись в ротанговом кресле, я смаковал мелкими глотками чудесный кофе, выпускал в воздух колечки дыма – словом, полностью расслаблялся душой и телом. Ни о чем не думал, и ничто меня не беспокоило…

Нет, на самом деле все обстояло не совсем так. На самом деле меня вели – подхватили у выхода из библиотеки и не обделяли вниманием. Кто это был? Трое молодых парней от восемнадцати до двадцати пяти лет, по виду афганцы. В свое время я вдоволь на них насмотрелся, поэтому не спутал бы эту троицу даже с арабами. Ребята расположились у фонарного столба и бездарно притворялись, что увлечены беседой. Время от времени кто-нибудь из них бросал взгляд в мою сторону, чтобы убедиться, что я на месте и никуда не делся. Интересно, что им надо? Ограбить? Почему именно меня? Меньше всего я похожу на набитого деньгами лоха. И точно не произвожу впечатления дряхлой развалины, то есть явно могу дать отпор при случае или попросту сбежать.

Сигара курилась вполне себе неспешно, да и сам я никуда не торопился. А вот ребята уже начали нервничать. Напасть на меня прямо в кафе они не могли. Наезд, как говорят у меня на Родине, – дело сугубо интимное, не терпящее лишних глаз и ушей. А вокруг меня и того и другого с избытком. Ко всему прочему, еще и полицейские подкатили – аж два экипажа. Проголодались, видать, на службе той, что дни и ночи.

Но все имеет свой конец. Я допил вторую чашку кофе и раздавил в пепельнице все, что осталось от сигары. Встал, подхватил ноутбук, оставил на столе две банкноты по пять евро и покинул кафе.

Шел я, не особо торопясь, даже ногу начал приволакивать. Перейдя через дорогу, думал направиться к ближайшему супермаркету, чтобы стряхнуть эту троицу с хвоста, но передумал. Подобное проходит только с профессионалами, которые ведут слежку с приличного расстояния, а эти чуть не дышат мне в затылок…

Значит, план Б. Не совсем желательный, но единственно реальный.

Я направился в сторону квартала, где много девушек с формами на все случаи жизни и четких пацанчиков, готовых поделиться с прохожими их же ценностями. И там нет видеокамер. Точнее, были когда-то установлены, но в тот же день сняты и проданы по дешевке.

Из-за поворота показался трамвай, и я, развив прямо-таки неприличную для пожилого терпилы скорость, перебежал через дорогу прямо перед ним, выиграв несколько необходимых для себя секунд, и тут же нырнул в ближайший переулок, сердечно эту троицу обрадовав, – ребята изучили этот район ничуть не хуже, чем родной кишлак, а потому прекрасно знали, что никакой это не переулок, а самый настоящий тупик.

Как быстро, однако, летят годы! Каких-то двадцать лет назад я бы ушел от них как от стоячих. А теперь… Придерживая рукой ноутбук, я, то есть будущая жертва ограбления, пробежал метров сорок и остановился у превратившей переулок в тупик глухой стены. Сзади отчетливо слышался приближающийся топот.

Трое остановились под фонарем у самой стены и принялись вертеть в разные стороны головами, озадаченные одним вопросом на троих: куда подевался этот мужик?

А я никуда не пропадал. Просто ненадолго нырнул в темноту и спрятался за кустиком. Не стоило ждать, пока меня начнут искать и, конечно же, найдут.

Я возник из темноты внезапно, как появляются в нашей жизни неприятности. Стоявший ко мне спиной самый молодой из троицы словил удар в основание черепа и улетел в глубокий нокаут. Удар у меня, не буду зря хвалиться, вполне приличный, а если надеть на руку кастет, точную копию французского полицейского, то он превращается прямо-таки в убойный.

Второй, так и не успевший въехать в изменившуюся ситуацию, стоял ко мне боком, и удар пришелся точнехонько в висок.

Самый старший из троицы, надо отдать ему должное, среагировал с похвальной быстротой – буркнул на пушту что-то касательно всех моих родственников по материнской линии и выхватил нож. Я решил немного позлить горячего южного парня, поэтому сообщил, что он, по моему мнению, самый настоящий «бача бази», то есть мальчик, которого у него на родине используют в качестве девочки. Услыхав такое, любой афганский мужчина непременно смертельно оскорбится и постарается смыть это оскорбление кровью обидчика. Однако если я ожидал, что он, шипя и визжа, набросится на меня сломя голову, то здорово ошибся. В ответ на мои слова он только усмехнулся. И взялся за меня всерьез. И дела мои сразу пошли неважно. Режущий удар, выпад, укол, снова режущий. Этого парня явно учил обращаться с ножом не дедушка в родном кишлаке. Его точно готовили опытные инструкторы там, куда строго-настрого закрыт вход для посторонних с