К десяти часам толпа уменьшилась до двухсот человек. Роуансбросила белые атласные туфли на высоких каблуках и устроилась в кресле сподголовником возле камина, подобрав под себя ноги и подвернув повыше длинныерукава платья. Она курила и слушала Пирса, который рассказывал о своейпоследней поездке в Европу. Она даже не могла припомнить, куда подевалась еефата. Скорее всего, фату унесла Беа, когда вместе с Лили отправилась «готовитьсвадебные покои». Интересно, что бы это значило? Ноги гудели сильнее, чем послевосьмичасовой операции. Очень хотелось перекусить, но на столах остались толькодесерты. От сигареты начало мутить, и Роуан затушила ее.

Майкл и старый седовласый священник их прихода оживленно очем-то совещались в другом конце зала. Оркестр перешел от Штрауса к болеесовременным, всеми любимым душещипательным мелодиям вроде «Голубой луны» или«Теннесси-вальса». Кое-кто из гостей даже напевал под музыку. Свадебный тортсъели до последней крошки, за исключением, конечно, кусочка, который посентиментальному обычаю следовало сохранить на память.

В дверь хлынули многочисленные представители нью-йоркскогосемейства Грейди, родственники по линии Кортланда, наполнив дом громогласнымиизвинениями из-за задержки в пути. Все кинулись к ним здороваться. Роуан,принимая от новых гостей поцелуи, извинялась за свой неприглядный вид. А вдальней столовой большая компания, собравшаяся там, чтобы сфотографироваться,затянула песню «Моя дикая ирландская роза».

В одиннадцать Эрон подошел к Роуан с прощальным поцелуем: ондолжен был отвезти тетушку Вивиан домой. Пожелав новобрачным счастливого пути вДестин, он добавил, что в случае необходимости его можно найти в отеле.

Майкл проводил Эрона и тетю Вив до дверей. Старые приятелитоже наконец ушли, чтобы продолжить веселье в баре на Ирландском канале, нопредварительно взяли с Майкла обещание, что он обязательно пообедает вместе сними через пару недель. А лестница была по-прежнему забита оживленно болтающимипарочками. В кухне официанты «соображали что-то на скорую руку» для опоздавшихк столу Грейди.

Наконец с места поднялся Райен, потребовал тишины и объявил,что праздник закончен. Все должны найти свои туфли, плащи, сумочки, прочиепожитки, уйти и оставить молодых вдвоем. Он подхватил с подноса, который какраз проносил мимо официант, новый бокал шампанского и провозгласил:

– За молодых! За их первую ночь в этом доме.

Снова раздались аплодисменты, послышались радостные выкрики.Все кинулись к подносам, и тост повторился стократно, когда бокалы со звономсомкнулись.

– Да благословит Бог все в этом доме! – объявилсвященник, который как раз собрался уходить. И десятки голосов вторили ему.

– За Дарси Монеханаи Кэтрин, – воскликнул кто-то.

– За Джулиена и Мэри-Бет!.. За Стеллу!..

Прощание, как издавна повелось в этой семье, заняло большеполучаса: поцелуи, обещания собраться, новые разговоры, затевавшиеся на полпутиот туалетной комнаты до входной двери, на крыльце, на дорожке, ведущей кворотам.

Тем временем нанятая прислуга разбрелась по комнатам, чтобысобрать последние стаканы и салфетки, поправить диванные подушки, проверить,все ли свечи погашены, расставить по местам букеты цветов, которые до этогоукрашали банкетные столы, и вытереть оставшиеся кое-где винные лужицы.

Наконец все было сделано. Последним уходил Райен, ибо емубыло вменено в обязанность расплатиться с прислугой и убедиться, что все видеальном порядке. Дом был почти пуст.

– Доброй ночи, мои дорогие, – сказал он, и высокаявходная дверь медленно закрылась.

С минуту Роуан и Майкл смотрели друг на друга, и вдругдружно расхохотались. Майкл подхватил ее на руки и покружил, а затем осторожнопоставил обратно на пол. Роуан всем телом прильнула к мужу и прижалась головойк его груди – любимая поза, уже вошедшая у нее в привычку. Она даже ослабела отсмеха.

– Мы сделали это, Роуан! – сказал он. –Именно так, как следовало. Мы сделали это! А теперь все, слава богу, позади.

Она продолжала беззвучно хохотать, охваченная восхитительнойусталостью и в то же время приятным волнением. И тут начали бить часы.

– Послушай, Майкл, – прошептала она, – ужеполночь.

Он щелкнул выключателем, свет погас, и новобрачные, взявшисьза руки, торопливо поднялись по темной лестнице.

Коридор на втором этаже утопал во мраке – светился лишьпроем одной из распахнутых дверей. Эта дверь вела в их спальню. Они молчаподошли к порогу.

– Ты только посмотри, Роуан, что они сделали! –воскликнул Майкл.

Беа и Лили потрудились на славу.

На каминной полке между двумя серебряными канделябрами стоялогромный букет благоухающих роз.

На туалетном столике, на серебряном подносе, их поджидалошампанское в ведерке со льдом и два бокала.

Кровать тоже была приготовлена: кружевное покрывалооткинуто, подушки взбиты, а мягкий белый балдахин отведен назад и привязан кмассивным столбикам у изголовья.

На одной стороне кровати были красиво сложены наряднаяночная рубашка и белый шелковый пеньюар, а на другой – пижамная пара из белогохлопка. Девственную чистоту подушек подчеркивала роза, перевязанная ленточкой,а на маленьком столике справа от изголовья стояла свеча.

– Как мило, что они обо всем позаботились, –прошептала Роуан.

– Вот и настала наша свадебная ночь, – откликнулсяМайкл. – Только что пробило двенадцать. Наступил час ведьмовства, дорогая,и он принадлежит лишь нам двоим.

Они снова переглянулись и тихо рассмеялись, заражая весельемдруг друга, не в силах остановиться. Оба сознавали, что безумно устали и силхватит лишь на то, чтобы упасть на кровать и забраться под одеяло.

– Что ж, прежде чем рухнуть в постель, давай хотя бывыпьем шампанского, – предложила Роуан.

Майкл кивнул, отшвырнул в сторону визитку и принялсяразвязывать галстук.

– Вот что я тебе скажу, Роуан, нужно действительноочень любить кого-то, чтобы вырядиться в такой костюм!

– Ладно тебе, Майкл, здесь все так делают. Ну-ка,расстегни мне молнию, пожалуйста.

Она повернулась к нему спиной. Твердая скорлупка корсетаразошлась в стороны, и платье свободно упало к ногам. Роуан сняла изумруд инебрежно положила его на край каминной полки.