же выскажет! Я поговорю с ним, Григорьевна! Но ты же знаешь, подростку до всего нужно дойти своим умом. Пока жизнь не проучит – не образумится.

Александре стало неудобно, и она отвела взгляд в сторону.

– Спасибо, что понял. Всего хорошего! – закончила разговор смущённая Поспелова и пошла прочь. «Алмаз отпрыска приструнивать не будет. Жаль! По сопляку лозина плачет. Избаловал чертей Иштваныч до одури, что малолетки тормозов не знают! Мне, старой бабе, гнусностей паразит наговорил, а что с ровесницами тогда позволяет?»

Спохватившись, Григорьевна окликнула смуглокожего коллегу:

– А скажи-ка, близнецы в какую школу ходят?

Ибрагимов обернулся и внимательно посмотрел на неё. Немного помолчав, мужчина спокойно произнёс:

– В седьмую. В десятом классе учатся, как и твоя дочь. Может, даже знакомы наши дети… Или уже дружат.

Товарный кассир поменялась в лице от услышанного, и восстановить выражение былого благодушия ей не удалось, что от собеседника не укрылось.

– Вот как! Большие, – еле смогла выдавить неприятно шокированная женщина. – Всего хорошего, Алмаз Иштванович!

– И вам приятных светлых дней! – Ибрагимов, улыбнувшись, слегка поклонился.

***

– Слили предкам, что вчера ты лазила со мной на Ленина?

– Нет.

– Вот видишь! Не всем знакомым есть нужда до твоих приятелей и мест, где ты гуляешь.

Люба по-доброму посмотрела на Сэро. Повеса в ответ задорно улыбнулся. Оба стояли в очереди к раздаточному окошку, зажатые посторонними телами. В общем гудении и шуме было непонятно, кто за кем стоит да беседу ведёт. Чем Ибрагимов и воспользовался, подкравшись к знакомой тоненькой фигуре со спины.

В столовой были невероятная толкотня и балаган. На улице с ночи шёл без перерыва холодный проливной дождь с резкими порывами сильного ветра. От внезапного холода (вчера было + 25º) и смены погоды первая смена замёрзла, промокла, продрогла и проголодалась.

Кроме столовой да коридоров тусить старшакам было негде. Не покуришь, на лавочках языками не почешешь, под тополями не покучкуешься – льёт на улице. В столовой, конечно, лучше, чем в коридорах – чай горячий повара бесплатно нальют. Булочки, правда, раскупили ещё на первой перемене.

– Погуляем?

– Сегодня?! – Люба с ужасом воззрилась на собеседника. Дождевые волны громко хлестали об окна общепита.

– Нет, конечно! Хотя, может, сегодня хочешь? – отшутился он.

– Не хочу.

– Тогда на днях. Я подойду заранее.

– Куда пойдём?

– Туда, куда и обещал – развалюхи смотреть. Водонапорную башню заброшенную тебе покажу.

– Вау! А где?

– В парке.

– Нет в парке водонапорной башни. Врешь ты всё!

– Я и «вру» – вещи несовместимые. Особенно по отношению к тебе. – Сэро лукаво улыбнулся и игриво подмигнул.

Люба смутилась.

– Я хожу мимо парка каждый раз, как на рынок топаю. Не видела и близко ничего такого!

Мальчик наклонился и прошептал тихоне на ушко:

– Цветочек наш аленький, видимо, не в курсе, что в городе – два парка?

У Поспеловой от удивления вылезли на лоб глаза.

– Да ну?!..

– Если вдруг станешь ходить дальше, чем библиотека твоя излюбленная находится, обнаружишь много интересного…

– Ой, не ехидничай! Говори по делу.

– Грубиянка! Второй парк – на самом краю города, где зона шестой школы и трасса в поля, по направлению на запад. Парк этот заросший и заброшенный. Там нет ни танцпола, ни других заведений. Есть лишь пустующие, почти сгнившие домики для отдыха да водонапорка, лет десять, вроде, как бесхозная. Пойдём?

– Эй, Сэро, брательник! Возьми и мне порцию! А то меня щас нахрен затопчут! – послышалось где-то сбоку.

Ибрагимов обернулся и засмеялся в ответ:

– Будешь должен!

Люба нервно дёрнулась. Подошла её очередь у окошка. Она, взяв порцию, стала по краю стены обходить шумящую давку.

– Увидимся! – шепнул ей школьник напоследок.

Девочка едва успела кивнуть приятелю, как толпа бесцеремонно оттеснила её прочь и выкинула за свои пределы вглубь помещения.

***

Несколько дней Люба заморачивалась водонапорной башней и парком на краю городка.

В предвкушении предстоящей прогулки тихоня аккуратно расспросила отца о неизвестном месте, но получила невнятные и даже пугающие ответы: это не парк, а заброшенный кусок леса, и там менты предпочитают убирать всех неугодных.

Для девушки станица была ровно тем мирком пейзажей и дорог, по которым она регулярно ходила. Нелюбопытная до окружающего мира, постоянно витавшая в мыслях, десятиклассница была впечатлена услышанным и от повесы, и от отца.

Перепугавшись вусмерть от возможности столкнуться с ворами в законе и ментами-убийцами, Любин творческий разум нарисовал кровожадные картины пыток над связанными телами – своим и ровесника – да их невнятные мольбы на коленях о пощаде, что не будут услышаны жестокими воротилами.

– Ах-ах-ах-ах! И как ты до такого додумалась?! – развеселился Сэро, когда она, стесняясь, с округлёнными глазами спросила о закопанных трупах да продажных милиционерах, рыскающих по заброшенному парку в поисках новых жертв.

Близнецы и Поспелова шустро топали по лужам, напряжённо поглядывая на хмурое тяжёлое небо, обещавшее с минуты на минуту снова разразиться проливными потоками воды. Им пришлось торчать несколько уроков у окна в пустом тёмном коридоре возле школьной библиотеки, потому что снаружи лил как из ведра осенний дождь, а зонтик обманчивым сухим солнечным утром взял с собой только Имир.

– Кстати о ментах! Я вчера с дружбанами после полуночи лазил в центре и на облаву напоролся. Ментяра схватил за куртку, гад! Я вырвался и бежал так, что пыль столбом стояла, ну и след мой, конечно, простыл. Думаю, физиономию мою этот хрен в погонах точно не запомнил, ведь я был резвым со страху, как понос! Куртку новую жалко: мама из Турции недавно привезла… Не знаешь случайно, как обновку из ментовки достать? – обратился Сэро к девочке.

– Нет, – озадаченно откликнулась школьница.

– Нашёл у кого спросить! – ехидно рассмеялся Имир. – По-твоему, Люба в ментовку как к себе домой ходит да с ноги дверь в убойный открывает?.. Твоя куртка была – ты и топай в отделение!

– Из ума выжил?! Меня ж оформят!

– И чьи это трудности?! Болтался ночью в парке, на засаду налип? Вот сам и разбирайся! – обрезал близнеца Имир и тут же, хмыкнув, добавил: – Мне вот только интересно, когда, наконец, мать спалит, что ты новую куртку похерил. Какие басни будешь ей плести?

– Что-нибудь придумаю, – помрачнел Сэро.

– Да кто бы сомневался! – опять поддел брата отличник.

Люба с удовольствием слушала пререкания Ибрагимовых и по-доброму завидовала. Она видела, что за несерьёзностью и залихватским настроением одного да нравоучительными остротами и строгой правильностью другого скрываются крепкие тёплые семейные узы, переплетённые настоящей братской любовью. И если придётся, близнецы друг за друга ого-го как постоят!

Втайне Поспелова восхищалась Сэро, точнее, его умению жить и наслаждаться окружающим