– Ваше Высочество. Король сказал нам, что мы должны найти вас и схватить. Я не помню почему.

Талин вздохнул.

– Я абсолютно уверен, что на самом деле он не объяснял вам этого.

Илариец слегка поник в своих оковах.

– Меня казнят?

– Конечно, нет, – сказал Талин. – Ты не контролировал свои действия. Нам просто нужно знать кое-что.

Он нервно облизнул губы.

– Что именно?

– Все, что ты знаешь о кровавых камнях и планах моего брата.

Лицо мужчины омрачилось. Казалось, он готов был сотрудничать – или, по крайней мере, сделать все, чтобы избежать наказания.

– Я не знаю. – Его глаза метнулись от Талина к Роану. – Король носил корону, полную таких камней, – сказал он, взглянув на кулон на подносе. – Он сам повесил его мне на шею, – сказал мужчина. – Это последнее, что я помню.

– Сколько камней он раздал? – спросил Талин.

– Хотел бы я знать. Сотни, по меньшей мере. Наша деревня была не первой, которую он посетил.

– И он набирает только мужчин?

– Я…полагаю, что да.

Зейди появилась рядом со стражником так тихо, что я не заметила ее движения. Она поднесла чашку с водой к его губам, и он жадно выпил, кивнув в знак благодарности, когда напился.

– Он сказал вам, почему он укрепляет свою армию? – Это был первый раз, когда Роан заговорил.

– Он сказал, что собирается вернуть Иларии былую славу, – сказал мужчина. – Что мы больше не позволим территориям отделяться, как это сделали Пирот и Мерадин. Что мы победим так называемую женщину-короля. Он сказал, что не позволит нам оставаться слабыми, что он не такой, как его отец.

Рот Талина сжался в тонкую линию.

– Что-нибудь еще?

Стражник не осмеливался встретиться взглядом с Талином.

– Он… он обещал нам, что те, кто встанет у него на пути, будут казнены, но те, кто служил ему, будут вознаграждены землей и другими богатствами.

– Я не могу говорить за своего брата, – сказал Талин. – Но я убежден, что его намерением было отправить вас всех на верную смерть, если понадобится. Мне жаль. Похоже, он полностью контролировал тебя, пока ты носил этот камень.

Ярость и отвращение к Сирену пронзили меня. Однажды он использовал свою силу, чтобы запугивать других. Теперь он мог буквально управлять людьми, как марионетками, и делал это безжалостно, не заботясь ни о ком, кроме самого себя. Интересно, сколькими людьми он мог манипулировать одновременно, подумала я? Сотней? Тысячей? Целой армией?

Я видела, что стражник вот-вот расплачется.

– Что случилось с моими братьями? – спросил он.

– Я не знаю. – Талин положил руку на плечо мужчины. – Как твое имя?

– Джерем.

– Я надеюсь, что мы отыщем твоих братьев, Джерем.

Роан шагнул вперед.

– Нам нужно будет проголосовать, но, насколько я понимаю, вы сможете покинуть Галет с Талином и его людьми.

Талин кивнул в знак благодарности.

– Ты будешь освобожден, как только мы доберемся до Иларии. Ты можешь идти своим путем или можешь присоединиться ко мне и сражаться против моего брата. Это твой выбор, который ты должен сделать.

Глаза мужчины обежали маленькую комнату, оглядывая нас всех, как будто он подозревал, что это ловушка.

– На чьей ты стороне? – спросил он наконец.

– Я сражаюсь за женщину-короля, – ответил Талин, и глаза Роана почти неуловимо сузились. – И я здесь, чтобы попросить галетян присоединиться ко мне.

Яна выглядела так, словно была готова убить Талина, но Хофф велел проводить ее обратно в зал заседаний, в то время как Роан повел нас в другую часть крепости. Там была большая гостиная, украшенная гобеленами и резной мебелью, похожая на ту, что я видела в Новом Замке. Роан рухнул в мягкое кресло и махнул нам рукой, показывая, что мы все должны сесть.

– Прости, – произнес Талин, все еще продолжая стоять. – Я не хотел просить вас о помощи до того, как вы поймете масштабы того, с чем мы столкнулись.

– Ты что, принимаешь меня за дурака? – спросил Роан, садясь. – Я знал твою цель с самого начала. Почему еще ты решил остаться, когда твоя мать вот-вот начнет войну?

Я совсем не была удивлена, что Роан догадался о наших планах.

– Ты понимаешь, почему мы не упомянули об этом остальным членам совета, не так ли? – спросила я. – Мы не могли рисковать тем, что нас вышвырнут из Галета.

– Я действительно понимаю. Чего я не могу понять, – продолжал Роан, – так это почему ты не сказала мне, что ты на стороне женщины-короля. – Он смотрел на меня, когда говорил это, но Талин ответил за меня.

– Я говорил. Я сказал тебе, что мои мать и сестра живы, и моя сестра законная наследница Иларии.

– Но ты не сказал мне, что она женщина-король.

– Прости, – сказал Талин, моргая. – Я думал, что эта часть была очевидна.

Роан раздраженно вздохнул.

– Но это не так. И, кроме того, знаете ли вы, что делает эта так называемая женщина-король, – я полагаю, это относится к твоей матери, поскольку твоя сестра едва вылезла из пеленок, – знаете, что она вытворяет?

Мои мысли сразу же вернулись к Шейлу и Элле. Мне хотелось верить, что они ошибались насчет матери Талина, но если бы Роан услышал что-то подобное, было бы труднее его переубедить.

– До меня доходили слухи, – сказал Талин, его голос стал жестче. – Но это всего лишь слухи.

– В большинстве слухов есть доля правды, – возразил Роан. – Даже если она не призывает всех в свою армию, почему мы должны быть на ее стороне, а не на стороне Сирена? Нас не интересует монархия, будь то королевство под управлением короля или же королевы.

– Я думаю, что некоторым эта идея очень пришлась бы по душе, – пробормотала я.

Роан ухмыльнулся.

– Яне нравится верить, что она всем заправляет. Но это не так.

– Я могу заверить тебя, что моя мать совсем не похожа на Сирена, – сказал Талин. – Она самая мягкая женщина из всех, кого я когда-либо знал.

Мои брови поползли вверх при этих словах, но я держала рот на замке. Талия пережила покушение на убийство, сбежала из Нового Замка во время беременности и воспитала ребенка – и армию – в изгнании.

Я сомневалась, что кто-нибудь, кто знал ее сейчас, назвал бы ее мягкой. Но Талин знал ее только как свою мать.

– Мягкие женщины не командуют армиями, – сказал Роан. – И мы не будем передавать наши силы ее войскам. Ты заблуждался, думая, что мы это сделаем.

– Даже после того, что сказал этот Джерем? – спросил Талин, его голос повысился от гнева.