– Не в сводничестве дело, –забубнила Катя, – мы всего троим помогли чужое богатство прибрать. Никтотам на убийство способен не был! Мы же их хорошо изучили, и тех, кто мужаувести надумал, и тех, кто его терял. Впрочем, чего это я несу, у Лианы-то вдругом проблема была, ее Арам все колебался, сам богатый, она бедная,понимаешь?

Я кивнула, Катя включила чайник.

– Воспитание у него восточное, родителямподчинялся, а те невестку-голодранку не хотели, вот Лиана и надумалазабеременеть, только был облом за обломом. А тут папашка стал Арама на работуза границу пристраивать, и Лианка поняла, вырвется птичка из рук – не поймаешь,ну и прибежала к нам. А у Ильяса без проблем дети получаются, талант у мужика поэтой части. Ты пойми, никто из заказчиц своих тайн выдавать не собирался, отом, что к нам ходили, они никому не рассказывали. Может, конечно, бывшие женыи злились, да откуда бы им про Аську узнать? Нет, дело в другом!

– Немедленно выкладывай все!

– Издалека надо начинать.

– Я никуда не тороплюсь!

Катя поерзала на табуретке.

– Ладно. Значит, так, Аськина мать,Вероника, родила ее от…

– …Марка Матвеевича, конструктора, –перебила я рассказчицу, – а тот девочку официально не признал, но деньгина ее воспитание давал и с бывшей любовницей, похоже, общался. Потом законнаяжена Марка, Луиза Иосифовна, произвела на свет ребенка, и Марк Матвеевич резкооборвал контакты с Вероникой, решив, что ему одного дитяти хватит. Деньги,правда, он Локтевой продолжал давать, но на этом все. Если ты желала мнерассказать сию историю, то не надо!

– Откуда про Аськину судьбузнаешь? – удивилась Катя.

– Потом объясню, лучше скажи, при чем тутвоспоминания о давно прошедших днях?

Катя подперла кулаком щеку.

– Аська-то долго не знала, кто ее отец.Ника дочери в детстве всякую ересь плела, типа: «Папа военный был, погиб приисполнении служебного долга». Ну не дура ли?

Я вздохнула, конечно, глупое поведение. Раноили поздно ребенку попадется на глаза метрика, и он увидит в одной из графпрочерк. Но как прикажете поступить женщине, родившей чадо от женатого мужчины?Честно сказать малышке: «Знаешь, твой папа жив-здоров, только у него своясемья, и он не собирается ее рушить»?

Как станет потом относиться к такой мамашеотпрыск? Будет осуждать ее за желание разбить чужой брак? Поймет и простит? Иливзбрыкнет, убежит из дома? Наверное, Вероника тоже задавала себе эти вопросы,поэтому и придумала неоригинальную версию про погибшего героя.

Самое интересное, что Ася поверила матери идаже в подростковом возрасте никаких вопросов не задавала. Правду девушкаузнала от Веры Ивановны уже после смерти Вероники. Случилось это в тот год,когда Ася заканчивала педагогический техникум, на двадцать пятое мая быланамечена торжественная выдача дипломов, а потом выпускной бал.Девчонки-студентки готовились к празднику, у них только и разговоров было что оплатьях, которые они наденут в этот день.

Двадцатого мая Катя, придя домой, обнаружилана кухне Асю, хлюпающую носом.

– Ты заболела, – всплеснула Катеринаруками, – вот не повезло.

– Наоборот, здорово, – тихо ответилаАся.

– И чего хорошего! – воскликнулаподруга. – Ложись скорей в кровать, авось до праздника поправишься.

– Я уже сказала в техникуме, чтоподцепила грипп и не приду на торжественное мероприятие, – протянула Ася.

– Глупости, это обычная простуда, попьешьчаю с малиной, и все пройдет.

– Нет, это вирусная инфекция, ломает менявсю.

– Скорей начинай лечиться!

– Зачем, само пройдет.

– Но двадцать пятое…

Ася швырнула в мойку чашку, которую держала вруке, послышался звон, и симпатичная емкость развалилась на куски.

– При чем тут двадцать пятое!

– Так праздник же, – растеряннозалепетала Катя, – ты его пропустишь.

– Вовсе я не хотела на него идти.

– Не понимаю тебя, – дернула плечомКатя, – так здорово, торжественная обстановка, потом танцы.

Ася стала вынимать из раковины осколки чашки ивдруг вскрикнула, по ее пальцам потекла кровь.

– Ой, ты порезалась, – испугаласьКатя.

Ася кивнула и заплакала, подруга бросилась кней.

– Успокойся, давай йодом зальем.

– Как я могу пойти на праздник, –вдруг, рыдая, заявила Ася, – в чем отправиться? Платье в горошек нацепить?Единственное? Меня в нем уже сто раз видели! Ни туфель, ни сумочки нет.Девчонки расфуфырятся, разнарядятся, а я буду оборванкой! Нет уж, лучше болетьгриппом!

Выкрикнув это, Ася бросилась в свою комнату,по дороге она сшибла табуретку, в коридоре наткнулась на вешалку. На шумвыглянула Вера Ивановна.

– Чем занимаетесь? – спросилаона. – Чего тарарам подняли?

Ася остановилась и вдруг зло сказала:

– Вот как мне не повезло, ни отца, ниматери, сирота круглая, денег нет! Лучше утопиться, чем нищей жить. Скажи, втаких ботинках можно ходить, а? Можно?

Схватив старенькую туфельку, Ася стала трястиею перед Верой Ивановной и твердить, словно заигранная пластинка:

– Позор, позор, позор! Из валенок вбосоножки! Одна куртка, и даже колготок целых нет! Знаешь, какие девчонки у насучатся? У Милки Поповой папа кандидат наук, он ей шубку купил, а у ЛизкиВергасовой – полковник!

– Эка невидаль, – пьяноватоулыбнулась старуха, – твой отец – генерал! Может, сейчас уже и маршаломстал! Нечего Вергасовой завидовать!

Ася швырнула ботинок в коридор.

– Ты, бабушка, коли выпила, спать ложись.Или забыла, что мой папаша давно помер? Совсем плохая стала от водки!

Вера Ивановна возмущенно выпрямилась.

– Не смей хамить!

– А, – понеслась на струе злобыАся, – правда глаза колет! Алкоголичка!

– Мерзавка! – вскрикнуластаруха. – Алкоголик – это тот, кто в канаве валяется.

– Вовсе нет, – парироваладевушка, – есть вроде тебя, с виду приличные, тихие, жрут водяру пододеялом!