стал чемпионом ММА по боям без правил, покалечив немало соперников. Да, легко занял место в системе российской космической контрразведки. Но ему хотелось большего, и случай стать великим деятелем всех времён и народов подвернулся: люди наткнулись на следы существующей пятьсот миллионов лет назад вселенской структуры, ставшей аналогом земного проекта Мёртвая Рука (хотя создатели этого проекта на Земле, конечно, не знали, что они не первые).

Уже через полгода земные космопроходцы познакомились с Копуном – Вестником Апокалипсиса, как его официально называли в средствах массовой информации, уцелевшим пунктом управления ответным ударом, а затем начали планомерно искать другие древние военные базы, пользуясь так называемым Реестром Мёртвой Руки.

Реестр добыл Копун, возможности которого позволяли ему погружаться в звёздные недра и пересекать всю видимую Вселенную[14] из конца в конец. Ему даже удалось пересечь балк – многомерную «пену» пространства между мета-вселенными Мультиверса – и вернуться обратно.

Голубев не сразу заинтересовался проблемой Мёртвой Руки. Хватало других проблем. Но когда он узнал о тюрьме джиннов, ему захотелось убедиться в её существовании, а заодно по‐ пытаться заполучить одного джинна в качестве слуги-телохранителя. Получилось же у Курта Шнайдера перепрограммировать Мурекса – Вестника Нимфы, планеты-«капли». Почему же не получится у человека, потомка «трёх сил»? Уж он точно не уступает немцу, который, говорят, тоже был «усовершенствован».

Убедив Диану и Копуна лететь в Ланиакею, полковник (в иерархии контрразведки) отправился в Национальный центр обороны России, в двадцать втором веке располагавшийся не в Москве, а на Урале, в двадцати километрах от Екатеринбурга. Здесь же находился Всероссийский информационный кластер «Екартек», использующий машины отечественного производства «Эльбрус» и «Томь». До середины двадцать первого столетия информационные сети страны пользовались зарубежными разработками и системами связи. Потом, вследствие введенных в две тысячи двадцать втором году санкций на применение высокотехнологичной продукции Европы и США, сначала российские спецслужбы и оборонка перешли на самобеспечение вычислительной техникой, а потом и вся промышленность. Появились вычислительные комплексы, сравнимые по быстродействию с американскими, японскими и китайскими. Умов в России, способных создавать образцы техники лучше забугорных аналогов, хватало.

Реестр Мёртвой Руки в натуре хранился в базе данных инфоцентра, в глубине двойной звезды. Копун смог привезти на Землю только его электронную копию. В данный момент она находилась в подземном бункере, по слухам, принадлежавшем одному из российских олигархов двадцать первого века.

Пользуясь допуском высшего уровня как полковник Коскора, Голубев проник в святая святых бункера и был допущен к терминалу системы, обслуживающей компьютер по имени Искандер и все периферийные линии.

В небольшом зале терминала, где работали десять операторов, занимавших свои информационные гнёзда с дугами мыслесъёмов на головах, гостю предложили отдельную консоль, и молодой начальник смены Гоша Метельский, носивший модную причёску (волосы на голове были выбриты полосками, образуя иероглифы), ввёл Виктора в курс дела.

– Материал почти полностью зашифрован, – сказал он тихим интеллигентным голоском. – Нам приходится искать способы восстановления утраченных файлов и способы обработки контента, удаляя шумы. Кое-что удалось сделать, но материал раскрыт не более чем на пять процентов. Что вас интересует?

– Меня интересует, не упомянуты ли в материале боевые роботы?

– Джинны? – улыбнулся Метельский.

– Вы знаете?

– Конечно, о них трубят все земные СМИ. Зачем это контрразведчикам?

– Секрет, – строго сказал Голубев.

– Обычно каждый день мы по вечерам сводим результаты в единую базу данных. Сегодня ничего особо интересного не было, а вот вчера… – Метельский запнулся.

– Продолжайте.

– Но эти сведения тоже секретны, – смутился начальник смены.

– Не для меня. – Виктор показал красно-золотое удостоверение кода доступа. – Не волнуйтесь, я имею право.

Дежурный с облегчением вздохнул.

– Вчера смена Беркута обнаружила необычное звёздное образование за Великой Стеной. Это загалактическое образование…

– Я знаю, что такое Великая Стена.

– Да, конечно, – смешался Метельский. – Близко от Млечного Пути обнаружена система из тесно связанных красных карликов. До неё всего три миллиона парсеков. Так вот в Реестре есть специальное указание, что эту область надо обходить стороной.

– Там есть база?

– Прямых подтверждений нет, только предупреждение и смогли расшифровать, с указанием координат звёзд. Но если она отмечена в Реестре, то там вполне могут находиться объекты Древних.

– Разрешите посмотреть.

– Я перекину вам видео.

Метельский вернулся к своему терминалу, нацепил наушники, снял, подбежал к посетителю:

– Смотрите.

Виом за консолью информационного комплекса развернулся метровым пузырём и воспроизвёл грандиозное звёздное полотно, перечёркнутое из конца в конец шлейфом галактик Великой Стены. Красная окружность накрыла небольшую веточку шлейфа и скачком увеличилась в размерах. Большинство звёзд ушло за пределы очерченного пространства, а в центре окружности зажглось ожерелье из тусклых багровых огоньков. Всего их насчитывалось тринадцать, и располагались они так близко друг к другу, что почти сливались в одну звезду.

– Десять миллионов световых лет, – сказал Метельский, оставаясь на месте. – По вектору Ланиакеи. Хорошо бы туда заглянуть.

– Неплохо бы, – согласился Голубев задумчиво. – Что ещё известно об этих карликах?

– Они все сделаны как под копирку. Масса каждого не превышает трёх масс Юпитера, возраст – около десяти миллиардов лет. То есть они очень старые. Расстояние между соседями – не больше трети астрономической единицы.

– Пятьдесят миллионов километров.

– Что-то в этом роде. Самое интересное, что среди них есть тёмный объект той же массы. Либо остывающий коричневый карлик низкой светимости, либо большая планета.

– Это Реестр вам подсказал? Я имею в виду параметры кольца.

– В Реестре о характеристиках звёзд ни слова. Мы сообщили о находке астрономам, Большой лунный телескоп кинул взгляд в том направлении, а компьютер вычислил параметры. Поскольку кучка звёзд находится в созвездии Стрельца, астрономы дали ей название S-vetus…

– Старый Стрелец.

– Точно, – рассмеялся собеседник. – А тёмный объект они назвали Старый Стрелец-1.

– Скиньте мне всю инфу по этим звёздам.

– На почту?

– На флешку.

Виктор ещё с минуту любовался ожерельем тусклых огоньков, дождался передачи флешки и, поблагодарив Метельского, покинул территорию Национального центра обороны. Мысль посетить систему карликовых звёзд, где по Реестру находился опасный объект, тем более что сворачивать с траектории полёта к Ланиакее не пришлось бы, окончательно укрепилась. Интуиция подсказывала, что неожиданное открытие опасной зоны в пределах доступности земных космопроходцев может сказаться на всём процессе знакомства с древней Мёртвой Рукой. Хотя и недавняя идея заиметь джинна была неплохой. Игра стоила свеч, как утверждала старинная русская пословица.

Однако встречу с Дианой и Копуном пришлось отложить.

Внезапный звонок Иеронима Бахченжиева, одного из психоаналитиков медцентра Министерства надзора за здоровьем, который курировал инфоргов, людей, подвергшихся «совершенствованию», заставил Голубева изменить планы. Конечно, он знал о наблюдении за своей персоной с детства, принимая это как должное. С возрастом он научился прятать свои мысли под выращенным на срезе эндокрана[15] клеточным слоем, не пользуясь чип-защитниками, и придирок к нему со стороны медико-надзорных органов не должно было быть.

– В чём дело? – осведомился полковник, прибывший с Урала в Плесецк, где у него было своё рабочее место. – Я занят.

– Вам лучше прибыть в нашу обитель, – проговорил Бахченжиев, сморщив и без того тёмное морщинистое лицо аборигена степей; родился он в Туркменистане.

– Зачем?

– К сожалению, у вас вырисовывается неблагоприятная динамика…

– Динамика чего? – озадачился Голубев.

– Лучше я вам покажу.

В душу вкралось подозрение.

– Мне некогда заниматься посторонними делами.

– Они касаются вашего здоровья, это очень важно. Приходите в наш центр на Волхонке.

– Кто работал с моим контентом?

– Никто, вернее, я.

– Очень хорошо.