которым их обещал познакомить Локкарт, окажется брюнетом — дело выгорит, если же блондином — надо складывать чемодан и мирно доживать свои дни в Техасе.

Вертамон с завистью думал о том, что Сиднею Рейли, как всегда, повезло: отыскал какого-то латыша и делает на нем свою карьеру.

Коломатиано смачно жевал и в перерывах между глотками вина искоса поглядывал на своего шефа Де Витт Пуля. «Глуп! Глуп, как пробка! Разве с таким хозяином сделаешь настоящий бизнес? Сидней Рейли! «Эсти-1», «второй Лоуренс!» Хе, хе! Как-то тебе удастся выкрутиться?..»

Рейли с тревогой думал о том, как поведет себя Берзин. Понравится ли он этим видавшим виды господам? Уж кто-кто, а Рейли знал, как много значит для них авантажность, умение держаться. «Не перестарались ли мои ребята? Чего доброго, явится с фонарем под глазом — тогда все пропало… Сорвется или не сорвется задуманная мной операция? Если сорвется, то…» И Рейли стал на ходу придумывать возможные пути отступления.

Тщеславие и зависть, коварство и лицемерие, хитрость и фарисейство — все эти низменные человеческие качества, в разной степени присущие каждому из сидевших за обеденным столом, цементировались лютой ненавистью к большевикам, к молодой республике. Каждый из обедающих уже давно обдумал, какой жирный кусок! можно будет урвать для себя, для «своей горячо любимой родины»^ если заговор послов принесет долгожданное избавление от красной опасности.

Будто угадывая настроение гостей, Локкарт глухим голосом произнес:

— Господа! Мне кажется, что наступил момент, когда мы сможем перейти от слов к делу. Политическая обстановка складывается так, что петля на шее большевиков затягивается все туже и туже. Рад напомнить вам, господа, что сегодня американские и японские войска высадились во Владивостоке.

— Наши парни зададут перцу этим большевикам, — не совсем вежливо перебил Локкарта Де Витт Пуль, но> осекся, уловив предостерегающий взгляд Коломатиано.

— Англо-французские соединения успешно продвигаются на севере, — продолжал Локкарт, сделав вид, что не расслышал реплики американца, — Каждый из нас не сомневается, что координированная оккупация русских территорий сокрушит большевистскую власть. Однако я глубоко уверен, господа, и, надеюсь, вы разделяете мою уверенность в том, что без взрыва изнутри с властью красных покончить будет нелегко. Мятеж левых эсеров, к сожалению, не принес желаемых результатов, и теперь мы должны действовать более осмотрительно… В предварительных беседах я излагал свой план захвата власти здесь, в Москве. Рад, что он получил ваше полное одобрение. Теперь настало время действовать. Через несколько минут я смогу вас познакомить с человеком, который передаст нам ключи от Кремля.

Локкарт встал и жестом пригласил гостей перейти в кабинет. Оставшись на минутку наедине с Рейли, он коротко спросил:

— Где ваш латыш?

— Он ждет в будуаре. Прикажете ввести?

— Да! И представьте его поторжественней…

Оказавшись в будуаре, куда привела его Дагмара, Эдуард Петрович внимательно оглядел комнату и поморщился. Он не любил вот таких зализанных, без души, комнат.

Присев на мягкий пуф, Берзин настороженно прислушивался к голосам, гулко доносившимся из другого конца квартиры. Как долго тянется время, будто на фронте, перед атакой… Там хоть товарищи рядом, а здесь — один. Сам с собой наедине… Только бы взять первый рубеж…

Но вот распахнулась скрытая цветастыми обоями дверь и вошел Рейли.

— Простите, что заставил вас ждать, полковник, — Рейли слегка улыбнулся. — Вы позволите вас называть полковником?

— Прапорщика, да к тому же бывшего — полковником? Не много ли?

— Там, — Рейли кивнул в сторону кабинета, — сидят чиновники, для которых высокий чин — это надежный вексель…

— В таком случае произведите меня в генералы, — попробовал пошутить Берзин.

— Со временем, господин полковник! Со временем вы будете и генералом. — Рейли сказал это очень серьезно, и Берзин почувствовал, как капли холодного пота выступили у него на лбу.

— Господа! — голосом хорошо тренированного дворецкого возвестил Рейли, появляясь на пороге кабинета. — Позвольте вам представить полковника Эдуарда Берзина— нашего искреннего друга и союзника!

Одну за другой пожимал Эдуард Петрович протягиваемые ему руки: сухую, холодную — Локкарта, горячую, чуть-чуть дрожащую — Гренара, липкую, мягкую — Де Витт Пуля… Потом его пригласили сесть в кресло, нарочно поставленное так, чтобы яркий свет большой настольной лампы освещал его лицо. Впрочем, Эдуард Петрович лишь короткое время позволил рассматривать себя: встал и бесцеремонно передвинул лампу в дальний конец стола. Дипломаты и разведчики по достоинству оценили его поступок: этот человек не привык стесняться, поставил себя наравне со всеми. Хорошо!

На правах хозяина первым заговорил Локкарт. Очень сдержанно, но не без лести он приветствовал нового союзника и выразил уверенность, что «талант и мужество полковника Берзина послужат освобождению многострадальной России». Потом он сказал, что на сегодняшнем совещании не предполагается вырабатывать какого-то конкретного плана действий. Мы, сказал Локкарт, собрались просто для того, чтобы познакомиться друг с другом…

К удивлению присутствующих, Берзин не стал дожидаться конца этой речи. Он не совсем вежливо перебил господина посла — извинившись, конечно, — и сказал, что время не терпит, что отсрочки и проволочки — не в его характере.

— Насколько я вас понял, господа, вы хотите, чтобы я и мои соотечественники перешли на вашу сторону и ликвидировали Советы. От себя лично и от многих своих товарищей по оружию я дал на это согласие. Но нам нужно договориться по целому ряду принципиальных вопросов.

— Что это за вопросы, полковник? Мне импонирует ваша напористость, и я рад, что…

— Вопросы такие: первый — судьба Латвии. Второй: какие соединения, кроме латышских, участвуют в этой… этой…

— Операции, — подсказал Рейли.

— Совершенно верно, операции. И третий, последний вопрос: что получат мои стрелки?

Такой оборот обескуражил послов и вызвал легкую улыбку у разведчиков.

— Этот парень мне положительно нравится, — шепнул Вертамон своему соседу Коломатиано. — Увидишь, он потрясет кошельки наших хозяев…

— Прошу дать мне ответы на эти вопросы немедленно, — продолжал Берзин. — Я должен объяснить своим людям, на что они идут.

— Мы понимаем вашу озабоченность, господин полковник, — начал Локкарт, поднимаясь с кресла. — Мы рады также, что вы с такой прямотой, по-военному ставите перед нами волнующие вас вопросы. Позвольте мне, господа, ответить на них? — присутствующие дружно закивали. — Итак, о судьбе Латвии. Отвечу прямо, без обиняков: в случае, если ваши стрелки помогут освободить Россию от большевистской тирании, мы гарантируем вашей родине избавление от немецкой оккупации и политическое самоопределение. Вас это устраивает?

— Вполне! Но я прошу выдать мне письменное подтверждение ваших слов!

— Хорошо. Будет сделано. Второе: какие соединения действуют вместе с вами? В Москве находятся тридцать восемь тысяч бывших царских офицеров. Они — наши и ваши верные союзники. Совместный план действий вам доложит господин Константин.