– Они? – повторила Кира. – Дакто это – они?!

– Милиция, кто еще, – хладнокровноотозвался Максим. – Фээсбэшники так топорно не работают, а эти ребята –сколько угодно.

– Вот те раз! Мили-и-ция! – сиздевкой протянула Кира. – Да ведь Глыбин – сам генерал милиции, ты этопонимаешь?

Максим обернулся к ней, азартно блестяглазами:

– Кира, там что-то не то происходит. Тыже сама видишь. Но мы можем только бобы разводить, что именно. А хочешь узнатьпоточнее?

– Так хто дасть? – отозвалась Киранасмешливо.

– Ну… я же сказал, что в некотором родесвязист, – отозвался Максим. – В том смысле, что связи у меня самыеобширные. Даже в ведомстве твоего Глыбина есть один, как говорится, приятель.Он мне кое-чем обязан, вдобавок надеется на будущее сотрудничество, поэтомуможно рассчитывать на максимальную откровенность. Хочешь, попытаюсь узнать унего, что там с твоим генералом?

Кира растерянно моргнула:

– А ты… Ты не?..

– Не беспокойся, – сухо перебил ееМаксим, – я же сказал, что тебя не выдам, – значит, не выдам. И то,что твоя «крыша» – генерал, тоже останется между нами. Только ты, Кира, покавыйди, разомнись, – он нажал на тормоз. – Мой информатор будетнастаивать на полнейшей конфиденсе.

Кира неловко выбралась из автомобиля и, не чуяног, пошла прямо по шоссе. От пролетавших мимо автомобилей шибало жаром,горячий ветер взвивал юбку, но она ничего не замечала и шла куда глаза глядят,пока какая-то светло-серая «Волга» не оказалась особенно нахальной и едва неткнула ее своим тупым рылом в бок. Тогда Кира опомнилась и вернулась наобочину.

Ее все еще трясло от злости. Она-товсего-навсего хотела посмотреть, не откажется ли Максим из-за нее беспокоитьсвоего важного знакомца – из элементарного любопытства хотела это проверить, авместо этого заработала такую плюху! Интересно, как он вообще отважилсяночевать с ней в такой опасной близости? Ведь она могла ночью наброситься нанего и прикончить! Не иначе Леонидово винцо притупило бдительность. Но незаглушило брезгливости к расчленительнице и некрофилке…

Ну да, еще не хватало заплакать теперь! Киразло тиранула по глазам ребром ладони и едва успела шарахнуться от очереднойсветло-серой «Волги». Ишь, разъездились! Чего, спрашивается, туда-сюда шныряют?

Максим замахал ей, высунувшись из окошка, иКира нехотя побрела к нему. Сердце тревожно застучало, когда разглядела еговытянувшееся лицо.

– Не больно-то хороши дела, Кира, –осторожно начал Максим, когда она уселась. Он вывел «Москвич» на дорогу ивлился в поток транспорта.

– «Крыша» твоя, похоже, всерьез поехала…Глыбин-то арестован.

Кира вскинула на него недоверчивый взгляд:

– Ты что, издеваешься? Нашел время!

– Кира, Кира! – нетерпеливо замоталголовой Максим. – Я серьезен, как бюст Феликса Дзержинского перед зданиемНижегородского УВД, уверяю тебя. Такими вещами не шутят. Глыбин арестован – ине один…

Он замялся, осторожно поглядывая на Киру, и ейпоказалось, что она поняла дальнейшее еще прежде, чем прозвучали этиневозможные, невероятные слова:

– Вместе с сыном. Еще неделю назад.

* * *

Кира откинулась на спинку сиденья, чувствуясебя так, словно рухнула откуда-то с огромной высоты – и лежит, понимая, чтожива, но руки, ноги, все тело у нее переломано.

Вот это, называется, отдохнула от своеголюбовника… Они с Игорем решили не перезваниваться, чтобы посильнеесоскучиться, – и вот теперь… Он за решеткой – а Кира об этом узнаетсовершенно случайно.

За решеткой…

Эти слова вызвали в памяти совершенноестественную аналогию: решетку коктебельского «обезьянника», которую запираютволосатые ручищи Мыколы. Забавно: они с Игорем одновременно побывали зарешеткой!

А может быть, это вовсе не забавно?

Кира схватилась ладонями за щеки и едва невскрикнула от ледяного прикосновения.

Так вот в чем дело-то! Вот, оказывается, чтоозначают эти милицейские игры вокруг нее! Ее ищут в связи с делом Глыбиных!Правильно: никто, помнится, не знал, куда они с Алкой собирались поехать. ВКрым да и в Крым, а он ведь большой. И вот по всем отделениям милиции прошлаориентировка на Москвину К.К., 1968 г р. А этот перечень нелепостей,которые ей пришивают, либо попал сюда ошибочно: «приклеился» из какой-нибудьдругой розыскной информации, – либо был выдуман совершенно сознательно,чтобы активизировать милицейскую бдительность. И активизировал-таки!

Итак, в Нижнем ее скорее всего задержат…Странно, эта мысль не вызвала у Киры особого потрясения. Во-первых, она уженесколько пообвыклась со своим положением «бегства от правосудия», а во-вторых,совесть ее по-прежнему абсолютно чиста. С того самого дня, как Алка познакомилаее с Игорем, и до отъезда в Коктебель она знала о своем, как теперь принятовыражаться, бой-френде только одно: это преуспевающий адвокат и приятныйчеловек, который не больно-то кичится родством с милицейским генералом, ноотнюдь не скрывает этого родства. Отец, ведая или не ведая того, делал Игорюотличную рекламу, поэтому под преуспевание адвокатской конторы Глыбина-младшегобыл заложен весьма прочный фундамент. Кира, впрочем, в эти тонкости не вникала.Игорь тоже мало интересовался ее делами. Они общались не чаще раза в неделю,чтобы «приятно провести время». Да уж, воистину: встретились два одиночества,развели у дороги костер, а костру разгораться не хочется – вот и весь разговор.

Вот и весь разговор? Вот и все, что она можетсказать об Игоре после года знакомства, плавно перетекшего в интим?! А гдеслезы? Где дрожь телесная, где трепет сердечный, где прижимания рук к груди,где метания, терзания, беспокойство?!

Кира вяло потрогала себя руками, как быпытаясь найти нечто, чего, она заранее знала, найти невозможно.

Поразительно! Да есть ли у нее вообще сердце?Игорь арестован, Игорь в тюрьме, а она не испытывает за него элементарногобеспокойства! Даже не очень-то интересно узнать, что он такого натворил вместесо своим батюшкой!

– Кстати, Кира, а тебе не интересноузнать, с чем взят твой приятель? – словно прочитав ее мысли, подал голосМаксим, и Кира со стыдом взглянула в зеркальце.

– А что, ты и это смог выяснить? – угрюмоспросила она. – Как погляжу, информатор твой – и в самом деле ого-го,сколь сведущий человек!