в переплетении бордово-чёрных волокон, появились крувы в ранге Дознавателей.

«Изуверы в рядах судий? Плохи дела…» — подумал Рок, не смея повлиять на события чужого времени.

В отличие от магов, верящих, что только изменение прошлого определяло искажение будущего, Прядильщики знали, что искажение срабатывало в обе стороны. Любое соприкосновение людей разных времён многое меняло. Вплоть до того, что некоторые переставали существовать, стёртые из истории жизней.

В пространстве мира не было верха, низа, сторон. Цельной паутиной представлялась история, что сплеталась из одной нити. Поэтому стоило надорвать какой её узелок, распускалась вся реальность. Иногда от неё оставались вырванные из контекста кусочки, которые назывались «старая привязка», порой «явины».

Старые привязки имели несколько классификаций. Порой они оставались от искажений прошлого и будущего или вмешательства в цепь событий антипров, от некоторых провидцев, способных изменять собственную судьбу и от трансформации самой паутины.

При формировании нового течения, эта самая паутина периодами сбрасывала старую сеть, но в пространстве бывало оставались зацепившиеся волокна. Отныне они существовали параллельно новому плетению истории, и именно с ними можно было взаимодействовать без вреда для чужого времени.

Крувы к исключению не относились. Поэтому Рок не смел доложить в магистрат о ложных Дознавателях. Подобное попустительство привело бы к искажению. Однако была тут одна «старая привязка», имя которой Флоренция Лоз — тётушка некой жрицы Ариш Стренз. Жрицы, если он правильно понимает, ныне выходящей замуж за Лера Разова. Правда, почему у неё фамилия другая, поди разберись.

Несколько лет назад, после того как Рок прочитал ещё не существующий дневник данной недужной, наставник сказал:

— Ариш Стренз — Шальэ. При этом исподволь ведомая антипром. Необходимо подправить её путь, не привлекая его внимания. И единственная лазейка, это повлиять на судьбу тётушки.

«Где только искать эту тётушку?» — озадачился Рок, когда они вместе с Вистом на следующее утро завтракали в таверне «Знать». Для небольшого городка довольно пафосное название, но на удивление здесь оказалась приятная атмосфера и хорошая кухня. Что расслабляло после бесплотного ночного бродяжничества по разномастным местам в поисках хоть каких-нибудь зацепок по Гастингу Арже.

Прядильщика одно имя уже раздражало. Неуловимость гада сидела в печёнках, поэтому он нашёл более продуктивную тему для разговора с другом.

— Дети — дар! — наставлял, играя нитями своей давно опустевшей кружки.

Глиняная посудина постоянно меняла форму. То вытягивалась в служивый кувшинчик, по форме больше напоминавший худосочных «псов» северного магистрата, то раздувалась пузатой важностью, что глава западного подразделения Остин Пис, чья «плаксивость» не вязалась с выдающимися магическими способностями. Даже архимаг признавал, что не имей данный служитель склонности к извечному нытью, заткнул бы за пояс любого ныне существующего сильного мага.

Когда мелкое лицо Остина Писа всплыло перед глазами герцога, он поморщился.

— Знаю я! — отозвался на замечание друга, прежде чем отпить бодрящего чая. От спиртного, как и Рок, обоснованно воздерживался. Их невесть какая сила сюда закинула и любые винные излияния могли выйти боком.

Перестав забавляться с кружкой, Прядильщик холодновато изрёк:

— Твоя реакция на Ию…

— Я люблю Алию. Точнее, некую её часть… — неожиданно заявил Вист, с удовольствием наблюдая, как на миллисекунду пошатнулась невозмутимость непробиваемого Эсмонда. Тот явно не ожидал подобной откровенности. И следовало закрепить успех. — Понял, когда увидел в цепях Арже. Только чувства мне не нужны. Пусть всё остаётся, как есть.

— Тебя устроит целибат?

— Я не Серго. Переживу.

— А о её чувствах подумал?

— Почему, считаешь, пошёл на компромисс? Чтобы облегчить её моральные метания. Кто знал, что запоздал с благородством?

— Она может выпить зелье, — напомнил Рок.

— Пускай попробует! — Вокруг герцога всколыхнулась агрессивность.

— Узколоб, как всегда! Не нужны Алия и ребёнок, и свободы им не даёшь. Похвальная преданность Калин, любовь к Малику. Однако они — прошлая привязка. Магия даровала тебе пару. И дети приложатся. Или для тебя бастарды — ничто?

— Ты!..

— Что? Вот ты рассуждаешь, что компромисс освободит недужную от метаний. И при этом сам мечешься. Яришься от слова «бастард». Но таковы дети вне брака. Один выход: развод с Калин и узаконенные отношения с Хвори до рождения малышей. Тогда все твои отпрыски будут защищены двойным законом.

— Я не брошу Калин!

— Она человек, а не вещь. Развестись — не значит отказаться.

Вист мотнул головой, воздержавшись от правды. Пока Гастинг Арже на свободе, развестись, значит подписать Калин смертный приговор. Тогда как Алия защищена их обоюдной магической связью. Но дети… С ними проблема. Бастарды — проблема.

«Если только…»

— Предложу Калин удочерить Ию и усыновить Розала, — принял он решение. Решение о детях, которые ещё даже не родились.

— Ты Алию спросил? — потяжелел взгляд Рока. Упрямство друга начало его напрягать.

— Ей ли возражать? Она при них останется.

Эсмонда одолела досада.

— Бумага не решит основной проблемы. Что будешь делать с кровно-магическим бастардством? Родится ребёнок с Тенью, что тогда?

— Я не женюсь на Алии! — непримиримо повторил Вист.

И пойми не пойми, что его гложило. Подобное отрицание должно чем-то подпитываться. Принимая детей, между собой и парой он возвёл стену отчуждения. Глухую и непробиваемую.

«Намерено отстранился? Зачем? — озадачился Рок. — Говорит, что любит Алию… Некую её часть? Неужели, Розалию? Но разве Алия не вобрала в себя суть недужной и Зова?»

— Приближать к себе не хочешь, — заметил Эсмонд, решивший не копаться в частностях. — Но именно её некогда выбрал из послушниц обители. Давно задаюсь вопросом, зачем ты сунулся к недужным? Хотел чистой любви?

Вист откинулся на спинку стула. В защитном жесте сложил руки на груди.

— Не только.

— Объяснишься?

— Воздержусь.

Запахи горячей острой пищи радовали, но вот замкнутость Виста впервые раздражала. Рок привык понимать людей. Достаточно взглянуть на нити и правда о человеке раскрывалась, как на ладони. Только всегда было трудно с Вольгом и Оло. Они неимоверно сильны, хотя очень редко пользовались своими навыками. А те таковы, что и в пассивном состоянии хорошо оберегали личные секреты даже от Прядильщика. Пожалуй, прорваться могла только Шальэ.

«В этом причина его связи с жрицей? Пытался докопаться до чего-то внутри, что скрыто даже от него самого?»

Личная магия бывала коварной и оборачивалась против хозяина. Под влиянием трагических обстоятельств, страха, ненависти, иных сильных эмоций, она ударяла по слабым местам. Иногда калечила, порой щадяще стирала или блокировала воспоминания.

— Дело в смерти твоих родителей? — прищурился Рок.

— Эсмонд… — потемнел герцог.

Тот отступил.

— Твоё право, — кивнул спокойно. — Вернёмся к теме приёмышей. Ребёнка вне брака магия с большой долей вероятности посчитает отверженным. В твоём случае, их двое. Если появятся с Тенью…

И тут оба подумали, что у Ии была чёрная тень, а не белая.

— Она считает маму с папой супругами, — ухватился за слова малышки Вист. Он сам удивился