такое было и со мной, можно даже умереть, вот дряни какие! И поделом таким придуркам, как я, впредь наука. Ведь женщины привыкают к алкоголю гораздо быстрее.

Отходила я от похмельного синдрома весь день, лежала влёжку, ничего не могла есть, слабость была страшная – ни ногу, ни руку поднять невозможно, каждое движение вызывало тошноту, только пила клюквенный морс и капустный рассол, которого у нас при наличии бочки квашеной капусты было более чем достаточно.

Вот ведь какая история: муж-то помог мне выйти из похмелья, а я ему, вредина такая, не помогала! И, наверное, не зря. Интуитивно понимала, что отвращение к водке в мужском организме надо закрепить ещё и ещё жутким, трескораскалывающим похмельем. А у меня?

А что у меня! У меня получилось просто случайно, мило и смешно. Да? Конечно, мило и смешно, если не считать, что муж меня приволок домой в полной отключке, в бессознательном состоянии, большую часть ночи возился со мной, а утром отправился на работу, предварительно нацедив мне банку рассола. И еще хорошо, что я не дралась и не материлась.

Ведь это плюс? Ка-а-а-нечно, плюс! Судя по всему, свои ошибки и недостатки женщины считают изюминками, а у мужчин – пороками.

Да ладно, у нас, у женщин, так мало недостатков!

Так я на себе испытала, что такое алкоголь. А ведь у меня могло быть и предрасположение организма к нему, учитывая пристрастия папочки. Только вот я-то сразу сделала правильный практический вывод: водка для организма – яд, хотя теоретически знала об этом с малолетства. Почему же другие повторяют такое ужасное, жутко болезненное похмелье? Непонятно! По последствиям о-о-очень редких возлияний Вити, он испытывал именно нечто подобное, но ведь он повторял подобную ошибку ещё и раз, и два, и три. Непонятно!

При моём же озвучивании его состояния после опьянения муж мой заявлял, что это-де мои фантазии, а потом нелогичное высказывание, что у женщин отвратительная память – всё помнят. Э, нет, милок, никакие это не фантазии! Витя приходил в состояние сильного опьянения редко, но как-то внезапно: только-только был совершенно адекватный человек и вдруг раз! – моментальная отключка. Это иногда случалось на большие праздники: 1 Мая, 7 Ноября, т.е. для среднестатистического советского мужчины довольно редко.

НАЧАЛИСЬ БУДНИ АРМЕЙСКОГО БЫТА

Когда говорят «тяготы и лишения армейского быта», это вовсе не метафора. Уже ясно и по нам, и по нашим друзьям, как встречают прибывших в часть офицеров, как их мило устраивают с жильем, но больше всего достается их жёнам. Чаще всего они почему-то или педагоги, или врачи, вот как Тоня и я, или вовсе без специальности. Не успеет, не сможет жениться выпускник училища на месте, приезжает в гарнизон, в какую-нибудь глухомань и женится на местной девушке, обычно красивой, с восьмилетним или, в лучшем случае, со средним образованием сельской школы, т.е. без специальности. Имеющие же специальность супруги офицеров очень часто теряют свою квалификацию. Их образование, на которое они потратили время, ум, усердие, в гарнизонной глуши становится никому не нужным. Все подчиняется карьере, службе мужа. Жена должна всё время идти на большие и маленькие компромиссы, всё время кому-то обязана, обязана всем: мужу, детям, кошмарным чемоданам и ящикам, которые сопровождают её иногда всю жизнь. А между тем, с её стороны это жертва и немалая, но часто принимаемая как должное и не заслуживающая благодарности. Мужчины же, по крайней мере, большинство из них, во всём мире считают, что, получив штамп в паспорте, женщины просто обязаны тут же перенять образ жизни и привычки облагодетельствовавшего её «мачо». Сейчас это понимание брака постепенно, медленными темпами уходит. Женщины очень приспособляемы ко всяким обстоятельствам, становятся самодостаточными гораздо быстрее. Такая «вумен» скорее захочет родить детей не в браке, жить самостоятельно и иметь необременительные отношения с противоположным полом, мухи и бульон отдельно, дружить организмами. Лучше не иметь официально никакого мужа, чем такого, какой её не устраивает. Недаром в настоящее время так распространены гражданские браки. По старым «совковым» убеждениям мне такие отношения не нравятся. Но есть в них и какая-то логика, особенно, когда женщина обеспечена и независима. Тогда она рассуждает так: «Хорошо? Прекрасно, будем вместе». Нет? Спокойно, без взаимных скандалов, упреков, деления чемоданов разбежались и остались, дай Бог, друзьями. У нас этот процесс замедляется отсутствием жилплощади и общей культуры, а уж тогда!… «Бачiлы очi, шо купувалы? Йишьтэ, хочь повылазьтэ!» Причем это относилось как к женскому, так и к мужскому полу. Превалировал также Моральный кодекс молодого строителя коммунизма: семья – ячейка общества (вообще-то правильно, только хорошая семья)! В гарнизонах работы офицерским жёнам, как правило, не находилось. Девушки, даже имея природный ум, интеллект, закисали дома с детьми, с соседскими дрязгами, с перемалыванием одних и тех же новостей – все это приводило к душевному опустошению, к постепенной переоценке ценностей. Они начинали зацикливаться только на служебном положении мужа, точно высчитывая, сколько монет отмерено супругу за должность, звание, за выслугу лет, за пайковые и вещевые добавки и еще за чёрт его знает за что, когда он должен получить очередное звание и получит ли его… И не дай Бог, если её подсчеты не совпадали с реальностью, мужу не позавидуешь. Хорошо ещё, если женщина по характеру своему активна, понимает и правильно оценивает ситуацию – «держись на уровне, а то проиграешь», живи полноценной интересной жизнью сейчас – тогда она начинает много читать, идет заниматься не в кружок кройки и шитья, например, хотя и он мне в жизни очень пригодился, в кружки иностранных языков, в литературные, в изостудии. Организация таких семинаров, студий, кружков приветствовалась командованием, вездесущими замполитами, женсоветом. Работа некоторых руководителей подобных занятий и кружков иногда очень скудно оплачивались.

Зато некоторые жены офицеров не теряются в самых сложных житейских ситуациях, быстро приспосабливаются, многое умеют: белить, красить, клеить обои, забивать гвозди, чинить немудрящую электротехнику – утюги, электроплитки, фены, даже сколачивать и расколачивать ящики, сопровождающие военную семью иногда всю жизнь.

Приехав на новое место службы, офицер сбрасывал чемоданы, ящики, детей и уматывал докладываться начальству: «Служу Советскому Союзу!», а жена должна была быстренько разобраться с этим скарбом, расставить убогую мебелишку, если таковая имелась, и если ещё было куда её расставить, навести какой-никакой уют, приблагообразить своих отпрысков, хоть немного привести в пристойный вид и себя. Потом начинали осматриваться и убеждались, что ничего не изменилось: опять глушь, опять непролазная грязь весной и осенью, резиновые сапоги, опять отсутствие работы, а чаще всего квартиры и таких элементарных благ цивилизации, как