Годунову». Руководить антропологическим исследованием был назначен М. М. Герасимов, однако при вскрытии обнаружилось, что исследовать нечего. Целостность захоронений была нарушена, кости полуистлели и были смещены со своих мест. В Загорский (ныне Сергиево-Посадский) музей поступили обрывки тканей, из которых впоследствии была реконструирована рубашка царевича Федора Годунова, волосник, приписываемый царице Марии Григорьевне, и туфелька, атрибутируемая как обувь царевны Ксении Годуновой, явно неуместная для захоронения, тем более монашеского. Из усыпальницы был изъят череп, предположительно Бориса Годунова, однако Михаил Герасимов не сделал пластическую реконструкцию внешнего облика царя, и местонахождение черепа неизвестно.

«Мужики и воры» под Москвой

Заручившись поддержкой святого царевича и удалив из стольного града опасных мертвецов, царь Василий Шуйский надеялся на мир, но его воцарение стало причиной, а царствование – этапом новой эскалации. Сообщая о воцарении Шуйского, Авраамий Палицын добавляет: «И устроися Росиа вся в двоемыслие: ови убо любяще его, ови же ненавидяще».

Беспорядки начались сразу после провозглашения Шуйского царем, еще до царского венчания – 25 мая. Народ взволновался и потребовал на царство князя Мстиславского, но инициатором мятежа был не он, а боярин Петр Никитич Шереметев, родственник Романовых.

Вторая волна мятежа пошла после венчания на царство Шуйского и была гораздо сильнее. Гражданская война началась буквально в считанные дни после воцарения нового государя (в июне 1606 года). Служилые люди южных городов (Чернигова, Путивля, Кром, Переяславля-Рязанского и других), собранные под Москвой для похода на Крым, отказались присягать царю Василию и двинулись по своим домам, объявив, что царь Дмитрий якобы остался жив и бежал из Москвы.

Страна раскололась надвое: служилые люди «украинных» городов и Северщины восстали за призрак чудесно спасшегося уже во второй раз Дмитрия, а дворяне центральных и северных уездов изъявили верность царю Василию Шуйскому. Причинами раскола по географическому принципу были, во-первых, более демократичный состав помещиков южных уездов, а во-вторых, их активное участие в авантюре «царя Дмитрия» и популярность этой фигуры на юге. Служилый юг сделал самозванца царем, поддерживая его в борьбе с Годуновым, и был намерен повторить этот успех. Есть сведения о преференциях южным уездам, якобы обещанных самозванцем. Еще одним камнем преткновения мог стать несостоявшийся крымский поход. Это военное предприятие отвечало интересам служилых людей «украинных» городов, страдавших от татарских набегов и малоземелья. Но для дворянства северных и центральных уездов оно было обременением. Потому новгородские и псковские дворяне приняли участие в перевороте Шуйского, и одним из центров мятежа против нового царя стал Елец, который Лжедмитрий I готовил как базу для крымского похода.

Для служилой мелкоты южных уездов, зачастую собственноручно пахавшей пашню, аристократ Шуйский олицетворял «сильных людей», утеснявших провинциальное дворянство. Первый самозванец не исполнил чаяний тех, кто страдал от бедности и угнетений, но надежды на их исполнение продолжали связывать с его призрачным именем.

Однако линия разлома прошла не только между богатыми и бедными. Против Василия Шуйского поднялись старинные и влиятельные вотчинники и помещики Рязанского края, владевшие крупными землями. Их протест носил политический, а не социальный характер. Василий Шуйский был для них чужим, а «царь Дмитрий» – своим. Единицей политического раскола стали городовые (уездные) служилые корпорации, соединенные родством, свойством и дружбой. В Рязанской земле мятеж возглавили Ляпуновы и Кикины, активные участники волнений 1584 года и Кромского мятежа 1605 года.

Одной из движущих сил нового этапа войны стала вера в чудо, которая ранее привела на трон Лжедмитрия I. Тогда спасенного царевича сравнивали с Христом, именовали «освободителем» и «красным солнышком». Новое чудесное спасение могло еще больше экзальтировать его сторонников среди служилой массы южных уездов. Многие из тех, кто поднялся против царя Василия летом и осенью 1606 года, искренне верили, что «истинный царь» жив.

В то же время среди мятежников, вероятно, было немало циников, для которых правда о чудесном спасении и происхождении «царя Дмитрия Ивановича» была не важна. Характерны слова П. Ф. Басманова о Лжедмитрии I, переданные Буссовым: «Хотя он и не сын царя Ивана Васильевича, все же теперь он наш государь. Мы его приняли и ему присягнули, и лучшего государя на Руси мы никогда не найдем». Этот приближенный первого самозванца не смущался тем, что царь ненастоящий, но был готов принять его за высокие, по его мнению, качества.

К возрождению призрака приложили руку приближенные Лжедмитрия. Еще в конце мая они начали распространять слухи о том, что «царь Дмитрий» жив. Попытка взбунтовать Москву не удалась, и самозванческая интрига выплеснулась из столицы. Участник убийства Годуновых Михаил Андреевич Молчанов бежал в замок Мнишеков Самбор и там иногда представал в качестве чудесно спасшегося «царя Дмитрия». Другой любимец Лжедмитрия князь Григорий Петрович Шаховской был послан Василием Шуйским воеводой в Путивль, старинный оплот мятежа. «Новый летописец» называет Шаховского «всей крови заводчиком». По словам летописца, именно Шаховской начал войну, объявив жителям Путивля, что царь Дмитрий жив. Воевода князь А. И. Бахтеяров-Ростовский, выступивший против интриги Шаховского, был убит. В Цареве-Борисове расправились с воеводой М. Б. Сабуровым, в Белгороде убили князя П. И. Буйносова-Ростовского, «а с Ливен воевода Михаил Борисович Шеин едва утек душою и телом, а животы ево и дворянские пограбили».

Говорили, что кто-то из приближенных самозванца, Молчанов или Шаховской, украл государственную печать и запечатывал ею указы от имени «царя Дмитрия». Вероятнее всего, это легенда. Для искренних приверженцев версии второго чудесного спасения самозванца такие мелочи, как восковая печать на грамоте, не являлись решающим аргументом.

Шаховской возмутил «украйны», а Молчанов вербовал шляхту и казаков под знамена воскресшего самозванца идти воевать за московский престол. В Речи Посполитой жестокая расправа над соотечественниками вызвала ярость, и многие рвались отомстить «московитам». Поначалу у движения не было вождя, но вскоре он нашелся.

Летом 1606 года в Путивле появился человек, называвший себя «большим воеводой царя Дмитрия», – Иван Исаевич Болотников, который и возглавил движение против царя Василия. Его биография примечательна. Он был боевым холопом боярина князя А. А. Телятевского и хорошо знал военное дело. Возможно, Болотников происходил из дворян. Судьба принесла ему немало испытаний: он попал в татарский, а затем турецкий плен, был гребцом на галере. В Средиземном море венецианцы напали на турецкий корабль и освободили пленных. В Россию Болотников возвращался через Германию и Польшу. В Самборе, в замке Мнишеков, Болотникова принял Молчанов, назвавшийся царем Дмитрием, пожаловал страннику 30 дукатов, саблю и бурку. Самборский самозванец также дал Болотникову письмо, по которому поручил ему командование войсками против Шуйского. Сам «большой воевода» не сомневался, что перед ним истинный царь.

Историков давно волновал вопрос: каковы