сакральной чертой, отделяющей помазанника Божия от голытьбы, и не без юмора нарекли царским сыном бастарда без роду-племени. В этом сказался опыт первого самозванца, что проницательно заметил современник событий дьяк Иван Тимофеев. Он писал, что Годунов «был учителем для второго, дав ему пример своим похищением [престола], а второй для третьего и для всех тех безымянных скотов, а не царей, которые были после них».

Лжепетр был не первым самозванцем, появившимся в правление Лжедмитрия I. Вскоре после воцарения последнего начали распространяться слухи о том, что Борис Годунов жив и сбежал с сокровищами в Англию. Лже-годунов не материализовался, но и этот призрачный образ можно добавить в общий зачет.

Легенда о «царевиче Петре» обрела собственную жизнь. В белорусских землях рассказывали, будто царица Ирина ответила Борису, что родила «полмедведка и полчеловека, в том часе тот Борис дал покой, больше о том непыталсе…» После смерти царя Федора Годунов занял престол и «матку его в чорницы постриг», а потом, допытываясь у нее, жив ли царевич Дмитрий, «з запальчивости заразом сестру свою пробил, так иж заразом умерла». Осиротевший царевич покинул «бабку» Гану и «пристал» к астраханскому стрельцу Федору, а после воцарения «царя Дмитрия Ивановича» поспешил в Москву, куда прибыл на другой день после его официальной смерти и бежал в Литву, желая встретиться с «царем Дмитрием», который, по слухам, остался жив.

Интересно, что предание о «неведомой зверюшке», рожденной царицей, зародилось еще при жизни этого самозванца. Один польский источник времен Смуты сообщает, что «в Путивль прибыл с донскими казаками Петр Федорович, Недвядко [Niedzwiadko] по фамилии, который назвался сыном покойного царя Феодора Ивановича».

Белорусская сказка о Петре Медведке содержит немало совпадений с реальной жизнью Лжепетра: сиротское детство, жизнь в Астрахани, движение в Москву по Волге. Любопытно также, что в «Сказке…» царевич укрылся после гибели «дяди» Лжедмитрия I в Москве у «неякого Ивана Мясника, на улицы Покровской», а Илейка якобы жил в Москве «от Рождества Христова до Петрова дни у подьячего Дементья Тимофеева <…> а двор у того подьячего у Дементия у Володимера в Садех…», то есть недалеко от Покровки.

Наконец, еще одной примечательной особенностью Лжепетра является тема его внебрачного происхождения. И. Масса свидетельствует, что самозванец «выдавал себя за Петра Федоровича, незаконного сына царя Федоровича, а царь Федор Иванович никогда и не помышлял пойти от своей жены к другой, чтобы прижить от нее бастарда, но жил как святой, как мы уже говорили». Вторит ему и шведский автор П. Петрей, добавляя, что у царя Федора действительно был побочный сын, «которого он прижил с одной пленной девицей из рода Тизен, да и тот вскоре умер». Эти сведения нигде более не встречаются, а их источник неясен. Какие-то слухи дошли и до поляка С. Немоевского, который вел дневник в ярославской, а затем белозерской ссылке. Он пишет:

Сторона Василия… выдавала этого Петрашку за сына одного из думных бояр, князя Воротынского, рожденного вне брака от одной распутной женщины из Пскова, которую он потом, когда имел жениться, отослал назад в Псков.

Нагромождение легенд и слухов, вплоть до самых фантастических, потянулось за Лжепетром после того, как он стал заметной политической фигурой. Но в начале пути он был лишь орудием в руках терских казаков, помышлявших о добыче.

Объявив Илейку «царевичем Петром», казаки двинулись в Астрахань, но туда их не пустили, опасаясь грабежей. Тогда они написали письмо Лжедмитрию I и двинулись вверх по Волге, намереваясь прибыть «ко двору». В Самаре казаков встретил дворянин Третьяк Юрлов-Плещеев с грамотой Лжедмитрия I и приказом «идти наспех к Москве». Под Свияжском казаки узнали, что царь убит, и повернули на реку Камышенку. По дороге они убивали и грабили всех встречных, решив, что теперь все дозволено[22]. Скорее всего, безвременная кончина первого самозванца продлила жизнь второму. Трудно догадаться, в чем была причина спешки, наиболее вероятно, что Лжедмитрий I намеревался расправиться с мнимым родственником.

Осенью 1606 года отряд Лжепетра находился на Северском Донце. К этому времени юг России был охвачен восстанием против Василия Шуйского. Москву осаждал Болотников, а в Путивле «заводил смуту» Шаховской. Предводители мятежа находились перед трудноразрешимой проблемой: десятки тысяч воинов были готовы сражаться за «царя Дмитрия», но самого «царя» не было в войске или где-то еще. М. А. Молчанов, сидевший в Самборе и изредка бравший на себя роль спасшегося царя, не горел желанием лично возглавить войско, да и могли появиться проблемы: Молчанов был жгучим брюнетом с усами и совсем не походил на первого самозванца. Тут подвернулся Лжепетр, и проблема частично разрешилась. Князь Шаховской направил самозванцу грамоту, призывая его прибыть в Путивль.

Новый самозванец прибыл в ноябре 1606 года вместе с крупным казачьим отрядом (современники пишут о четырех и даже десяти тысячах; скорее всего, это преувеличение). Лжепетр сильно отличался от своего предшественника. «Детина» (как его именуют официальные источники), скорее всего, не очень стремился быть похожим на царского сына. В отличие от Лжедмитрия I он был беспощаден к дворянам, попадавшим к нему в плен. В Путивле совершались жестокие казни. Самозванец «иных метал з башен, и сажал по колью, и по суставам резал». Современники утверждали, что самозванец ежедневно казнил «до семидесяти человек». Были казнены многие бояре и воеводы, попавшие в плен к казакам: князь В. К. Черкасский, ясельничий А. М. Воейков (посланник Шуйского в Крым), князь Ю. Д. Приимков-Ростовский, князь А. И. Ростовский, князь Г. С. Коркодинов[23], Е. В. и М. В. Бутурлины, Н. В. Измайлов и другие. Скорее всего, простонародная внешность «Петрушки» не оставляла выбора дворянам, ценившим собственные честь и достоинство. Не все были готовы ради жизни опуститься до крестного целования и почестей казачьему самозванцу.

Впрочем, находились и менее щепетильные дворяне и даже аристократы. Лжепетру служили князь А. А. Телятевский, князь Г. П. Шаховской, князья Мосальские. Мужицкого вида «царевич» отнюдь не стремился к социальным переменам: он жаловал своим сторонникам поместья, отобранные у казненных дворян.

По некоторым данным, в декабре 1606 года Лжепетр объявился в Речи Посполитой, в окрестностях Витебска, где провел две недели. Там, по сведениям оршанского старосты А. Сапеги, он якобы искал своего дядю «царя Дмитрия», но был вынужден ни с чем вернуться в Путивль. Есть мнение, что поездка Лжепетра в Белоруссию связана с тем, что здесь позднее появился Лжедмитрий II. Эти события остаются загадкой, так как здесь молодой самозванец Петрушка предстает опытным мастером политической интриги.

После разгрома Болотникова Лжепетр в начале 1607 года перешел из