Ежедневно совершались вылазки и велись боевые действия. В источниках упоминаются бои под Даниловым и Симоновым монастырями и за Яузой.

Между тем в лагере восставших начались распри. 15 ноября 1606 года на сторону Шуйского перешли рязанские дворяне и часть стрельцов во главе с П. П. Ляпуновым и Г. Ф. Сунбуловым. Вероятнее всего, за это Ляпунов получил чин думного дворянина. В своей грамоте царь Василий безудержно расхвалил «добродеяния» Прокопия Петровича и щедро наградил его:

Отпустили к тебе твоего сына Владимира, а с ним послали к тебе нашего жалования камку золотную, сорок рублей, кубок золочан, четыре чарки серебряныя, ковш серебряной, а денги пятьдесят рублев велели естя тебе взять из наших доходов на Рязани, а оргамак в наряде…

К дарам прилагалась должность воеводы в Переяславле-Рязанском, позволившая Ляпунову распоряжаться в крае по своему усмотрению. Несомненно, был щедро награжден и Сунбулов. Впоследствии Ляпунов и Сунбулов приняли активное участие в борьбе с мятежом на стороне Василия Шуйского.

Измена рязанцев подтолкнула Болотникова к решительным действиям. Он послал войска вокруг города, возможно, намереваясь окружить и блокировать его, но потерпел неудачу. 27 ноября состоялось сражение в Замоскворечье, в котором правительственную армию возглавил сам царь. Мятежники были разбиты и отступили в Коломенское.

После подхода к Москве подкрепления из смоленских и ржевских дворян царь перешел в наступление. 2 декабря в решающем бою, произошедшем под Коломенским (по другой версии – в селе Котлы), Пашков и значительная часть восставших перешли на сторону Василия Шуйского. Возможно, этому предшествовал сговор между царем и воеводой мятежного войска. Болотников был разбит и с остатками своей армии бежал к Серпухову, а оттуда в Калугу. Царские воеводы потратили три дня на осаду казаков, засевших в укрепленном лагере в Заборье (Загорье). Острог обстреливали из пушек, намереваясь зажечь его, но осажденные тушили ядра сырыми кожами. Наконец казаки сдались на милость победителя.

В руки Василия Шуйского попало несколько тысяч пленных: «Убо на Москве ни в тюрьмы, ни в полаты не вместяхуся». «Заборовских казаков» царь приказал «поставити по дворам, повеле им давати кормы и не веле их ничем тронути, тех же воров, кои иманы на бою, повеле их посадити в воду». И. Масса пишет, что пленных «водили сотнями как агнцев на заклание, ставили в ряд и убивали дубиною по голове, словно быков, и спускали под лед в реку Яузу». Русский источник употребил более жесткие выражения по отношению к побежденным. По словам «Иного сказания», их «аки свиней закалающе». Василий Шуйский жестоко карал тех, кто упорствовал в своей ненависти к «боярскому царю», но был готов миловать тех, кто сдался.

Болотников и другой предводитель мятежников Юрий Беззубцев с остатками воинства были осаждены в Калуге. До нашего времени сохранилось интересное свидетельство тех событий. В 1949 году при строительстве школы в Георгиевском переулке в Москве было найдено большое и массивное (76 × 120 × 31,5 см) белокаменное надгробие с некрополя находившегося здесь монастыря. Надпись гласит, что под ним был погребен стольник князь Юрий Юрьевич Мещерский, убитый «на государевой службе под Калугою» 23 февраля 1607 года. Ныне эта плита находится в собрании Музея Москвы.

Как и прежде, царь Василий не ограничился вооруженной борьбой против Болотникова. Он попытался воздействовать на души и умы подданных. В Москву был призван патриарх Иов, низложенный Лжедмитрием I. Старец совместно с новым патриархом Гермогеном призвал к всеобщему покаянию за нарушение крестного целования Годуновым и приверженность к самозванцу. 20 февраля 1607 года в Успенском соборе состоялась необычайная церемония. От имени «всенародного множества» Иову была подана и зачитана челобитная с молитвой о прощении грехов. Ответом на это стала «прощальная грамота» и благословение народу от двух патриархов. Сложно судить о том, какое влияние имела эта акция, – на мятежников, по-видимому, никакого.

Четыре месяца Болотников успешно отражал атаки царской армии в Калуге, а в мае 1607 года перешел в Тулу, которую занимал с казаками самозванец Илейка Горчаков, выдававший себя за сына царя Федора Ивановича «царевича Петра Федоровича». В историографии он чаще всего именуется Лжепетром.

Лжепетр

История этого авантюриста весьма примечательна. Он был первым русским истинно народным самозванцем. В отличие от одиночки Лжедмитрия I Лжепетр стал «царевичем» не по своей воле. На эту роль он был избран терскими казаками и только благодаря их поддержке мог изображать из себя особу царской крови. Из допросов Лжепетра, которым он был подвергнут вскоре после пленения в октябре 1607 года, вырисовывается подробная история Илейки Горчакова. Его рассказ дает очень многое для понимания того, как складывался и трансформировался феномен самозванчества в народной среде на протяжении трех веков – с XVII по XX.

На допросе, говоря о своем происхождении, самозванец поведал следующее:

Родился де он в Муроме, а прижил де его, с матерью с Ульянкою, Иваном звали Коровин, без венца; а имя ему Илейка; а матери ево муж был, Тихонком звали, Юрьев, торговый человек. А как Ивана не стало, и его мать Ульянку Иван велел после себя постричь в Муроме, в Воскресенском девичьем монастыре, и тое мать его постригли…

Оставшись почти сиротой, Илья пошел в услужение к нижегородскому купцу Тарасу Грозильникову: сидел в лавке и торговал яблоками и горшками. Затем нанялся «казаком» на торговое судно, стряпал, торговал в Астрахани, опять служил казаком, потом стрельцом, был холопом у Г. Елагина и наконец оказался у терских казаков. Зимой 1605/1606 года около трехсот казаков атамана Федора Болдырина «учали думать». Они роптали на задержку жалованья и голодную «нужу», говоря: «Государь[21] нас хотел пожаловати, да лихи бояре: переводят жалованье бояря, да не дадут жалования». Среди казаков возник план провозгласить одного из молодых товарищей «царевичем Петром», сыном Федора Ивановича, никогда не существовавшим в действительности, и идти к Москве, искать милости «царя Дмитрия Ивановича». Выбор казаков пал на Илейку Горчакова, поскольку он бывал в Москве и был знаком со столичными обычаями.

Рожденная в казачьем кругу самозванческая легенда сочетает реальные имена и сказочные мотивы: царевич Петр якобы был сыном царя Федора Ивановича и царицы Ирины Годуновой, которая, опасаясь покушений брата на жизнь сына, подменила новорожденного девочкой, а Петра отдала на воспитание в надежные руки. Через несколько лет девочка умерла, а царевич странствовал, пока не попал к казакам и объявил о своих правах. Судя по показаниям Лжепетра, его самозванческая авантюра была произведением циничных искателей приключений, на которых отнюдь не действовала магия царского титула. Они не ощущали никакого пиетета перед