— Когда я в это поверю, отправьте меня кпсихиатру, — ответил он.

— Говорю вам, дело не в нашей с вами вере. А в том, чтокто-то к этому ритуалу отнесся всерьез. Потому и не могу отбросить всю эту чертовщину,как вы выразились.

— Вы хотите сказать, кто-то решил разделаться свице-губернатором подобным образом? И Светлана к этому причастна?

— Разумеется, если мы нашли куклу в ее квартире.

— Но ведь не могла же она в самом деле…

— Что?

— Убить его? — Он смотрел на меня, точно от моегослова зависело, верить ему или нет.

— Агнесса кого-то боится, — продолжила я. —Она склонна называть его дьяволом, но у него могут быть и другие имена. Ядумаю, с ней стоит поговорить. По крайней мере, попытаться выяснить, что это закукла и как она попала к Светке.

— Что ж, хорошо. Я не знаю, стоит ли особоприслушиваться к словам сумасшедшей, но если вы…

— А что с Талызиным? — быстро спросила я.

— Что с ним? — растерялся Алексей Дмитриевич.

— С ним вы не против поговорить?

— Талызин обычный бандит. Причем из «шестерок», то естьмало чего знает, а скорее, и вовсе ничего не знает. Ему сказали, он сделал.Беседа с ним вряд ли прояснит ситуацию. А вот обратить на себя внимание и гневгоспод бандитов мы, безусловно, сумеем. Вам не кажется, что игра попросту нестоит свеч?

— Я подумаю над этим, — кивнула я. — Что ж,едем к Агнессе?

Алексей Дмитриевич поднялся и первым направился к двери.Видно, в душе он был азартным человеком, иначе как еще объяснить егонеобыкновенную покладистость и желание болтаться со мной по городу в свойкровный отпуск? Хотя, может, у него свой интерес имеется, о котором он забылмне рассказать? В любом случае лучше держать его на глазах. Да и послевчерашнего происшедшего в гостинице мужчина рядом мне совсем не помешает.

По дороге Ковалев вновь приглядывался к потоку машин сзади,но ничего подозрительного высмотреть не сумел. Его это вроде бы огорчило.Оказалось, так и есть. На мой насмешливый вопрос он ответил:

— Хорошо, если к нам у них пропал интерес. А если онистали умнее?

Мыслили мы в одном ключе: лучше держать врага на глазах, чемгде-то за спиной.

В двери квартиры Агнессы торчала моя записка. Выходит, ссамого утра она дома не появлялась. В этом не было ничего необычного. В концеконцов, на дворе весна, солнце светит, грех сидеть в квартире. У нее могли бытьродственники, которых она собралась навестить, или просто знакомые, но япочему-то ощутила беспокойство.

— Вчера вечером свет в окнах не горел, — подумалая вслух.

— Уехала куда-нибудь, — ответил АлексейДмитриевич, но и в его голосе ощущалась нервозность. Он зачем-то нажал кнопкузвонка, а потом толкнул дверь. И она вдруг открылась. С противным скрипом, откоторого холод пошел по спине. — Черт, — пробормотал Ковалев ибеспомощно огляделся, как будто искал защиты. — Надо вызывать милицию;

— Может, мы для начала посмотрим, что там? Вдруг онапросто забыла закрыть дверь?

— Скорее кто-то открыл ее без ведома хозяйки. Надеюсь,с этой чокнутой ничего серьезного не случилось. Дайте-ка мобильный… — Онпротянул руку, но я не обратила на его жест внимания и вошла в квартиру.

Было очень тихо, даже холодильник не работал. Вообще низвука. Зато был запах. Я узнала бы его из тысячи. Так пахнет кровь. Этот запахбыл, безусловно, знаком и Ковалеву. Он вошел в квартиру следом за мной, и лицоего сразу окаменело. Он понял, что произошло, еще раньше, чем увидел.

— Идемте отсюда, — позвал резко, но я уже сделалапоследние два шага, отделявшие меня от двери в комнату.

Дверь была открыта, и я увидела Агнессу. Она лежала на полу,ноги на ширине плеч, руки раскинуты в стороны, лицо залито кровью. Сначала ярешила, что ей выбили зубы, но потом увидела рядом с лицом кровавый комок ипоняла, что это язык. В ладони и стопы ей вогнали кухонные ножи. Агнесса лежалав белой ночной рубашке, точно пародия на Христа. Она умерла бы от потери крови,но тем, кто это сделал, этого показалось мало. Они вскрыли грудную клетку ивырвали ей сердце. Я увидела капли крови на полу. Ковалев их заметил первым ипошел в кухню, я шла следом. Холодильник действительно отключили, дверца былавыпачкана кровью. Ковалев распахнул ее, и я увидела на средней полке сердце.

— Это он, — сказал Ковалев.

Лицо его было землисто-серым, и я даже забеспокоилась — чегодоброго, упадет еще в обморок. Однако держался он спокойно и уверенно. Прошел ктелефону и набрал номер милиции. Пока он разговаривал с дежурным, я еще разосмотрела труп.

— А у вас крепкие нервы, — заметил он, когдазакончил разговор.

— Ага. Я укрепляла их, работая в анатомичке.

— Шутите? Зачем это вам?

— Я редкая девушка.

— Это уж точно.

— Значит, вы думаете, тут побывал наш маньяк? —спросила я задумчиво.

— Кто ж еще? Звериная жестокость. Вырванное сердце… Ещеи в холодильник его запихнул, чертов психопат!

— Он был не один, — сказала я.

— Почему вы так решили?

— Допустим, он вошел, оглушил ее, а потом распял наполу. Он очень рисковал, она могла очнуться и закричать.

— Он отрезал ей язык.

— Светку он связал. У нее на руках и ногах были следыот веревок. Здесь ничего подобного. Наш маньяк осторожен, он не стал бырисковать. Тем более что здесь не заброшенная стройка. Рядом люди. Кто-точто-то услышит и вызовет милицию. Мне кажется, их было двое. Один держал ее,другой… Да, минимум двое. Но главное не это. Метка отсутствует. — Ковалевприсел на корточки рядом со мной. — Грудь разорвана, у Светланы было то жесамое, но он еще вырезал крест на шее. Здесь нет ничего подобного.

— Идемте отсюда, — выпрямляясь, сказалКовалев. — В голове не укладывается, как люди…

Вид трупа и меня вгонял в глубочайшую депрессию. Мы вышли вприхожую. Возле зеркала был прикреплен листок бумаги. Пытаясь отвлечься, ястала изучать, что там написано. Неожиданно это меня заинтересовало.

— Похоже на график работы, — сказала я. Ковалев,взглянув, со мной согласился:

— Да, похоже.

— Но ведь она была на инвалидности и официально нигдене работала.