Да! Какие забавные слова на вашем языке! Ладно, суть проблемы в том, что в детском и подростковом возрасте почти все люди отключают способности думать на самых высших уровнях тонких чувств. Помните, какими сильными были чувства и страхи в детстве? А сейчас они в разы слабее. Но это не значит, что те, первые чувства ослабли. Никуда они не делись. Просто во время высокой температуры, или из-за обид, или просто для экономии сил ради срочной деятельности люди отключают самые высокие, самые тонкие чувства. А потом не могут их включить и не могут из-за этого чувствовать полную радость, радость от чистой правды или искреннее сочувствие, или сорадование. Короче, главные радости жизни становятся недоступны. А жить-то надо! Чем заменить главные радости? Подсластителями! И люди на уровне мотивации жизни начинают стремится к мелким удовольствиям, как правило, животного происхождения, или живут азартом. Но тоже самое происходит и на уровне самопринуждения.

Как принудить к работе ленивое тело, когда болят все мышцы и двигаться не хочется? Пригрозить ему памятью о какой-то прошлой боли. А как заглушить разные неприятные ощущения, возникающие при работе? Прокручивать в себе какие-нибудь приятные чувства, которые при этом выбиваются из какого-нибудь не очень подходящего для этого органа. Что будет с государством, в котором все недовольства заглушаются с помощью чтецов сказок? Таких, которые громко читают сказки на работе и в общественных местах?

— Разрушится государство? — предположил я.

— Хм… Я думала, ты скажешь: «Чтецы перетрудятся и потеряют голос». Вот наше дело и заключается в основном в том, чтобы найти, какой именно орган человек сделал таким «чтецом сказок».

— А как его найти?

— Да очень просто. У человека все чувства в образе движения отражаются. Представь, какими чувствами тебе пришлось бы организовать тело, чтобы двигаться, как человек перед тобой. И там всё сразу станет ясно. Точнее, у каждого человека сотни этих противоречий и внутренних противостояний, от уровня мотивации жизни и до уровня самопринуждения. Сразу их не снять никогда. Но понять, какой орган будет болеть первым, можно.

— А как обратно высшие, самые сильные чувства включить?

— Снять воспоминание о боли или обиде, которые заглушили этот уровень мышления.

— Это как это?

— Обиду простить и отпустить, боль вспомнить и перевести в разряд осознанного опыта. Но если честно, я только начала эту тему изучать. Нам только общие основы успели рассказать. А потом пришли эти уроды и убили всех сестёр… Я успела изучить только как самые простые поражения снимать. Кстати о суровых отцах. У кого тут глаза полуопущенные всегда?

Сигура заметно испугалась. Она действительно всегда ходила так, будто проснулась только наполовину, подняла веки до середины и так и уснула дальше. Вастараба не собиралась отпускать такую близкую жертву:

— Что там отец с вами делал, что ты навсегда отключила все мечты о счастье в пользу усиления логических уровней?

— Трахал каждый раз как напьётся, хотел сына с определёнными способностями. А в остальное время гонял плетью по всему замку. Впрочем, он не только нас с сестрой гонял. Всем доставалось, даже маме.

Ва издала торжествующий вопль:

— Ага! Вот классический пример, который приводит к расстройству системы борьбы с болезнями. Уверена, ты хотела бы забыть всё былое. А секретик в том, что надо заставить себя вспомнить всё, что можешь вспомнить, причём три раза. Тогда ужас превратится просто в память. Но этого мало. К этому необходимо добавить ещё кое-что. Необходимо сказать себе, что Богиня… отставить. Что Бог любит тебя и хотел бы тебе самого лучшего, чтобы ты всегда жила в любви и заботе, но для этого нужно, чтобы ты сама дарила окружающим только любовь и заботу. А пока это не так, живём среди ужасных жертв ужасных жертв и дарим окружающим ужас и раздражение. Необходимо сказать себе, что обижавшие тебя люди не могли быть иными, и перестать держать обиду и месть по отношению к ним. И идти вперёд, к счастью.

Сигура на несколько секунд ушла в себя, затем вынырнула и заметила:

— Больно это. Знаешь, вторая часть про Бога мне больше понравилась. Ты ещё можешь про Бога говорить?

— Это к святым отцам. Я не говорю. Я исцеляю. Поскольку тело болит из-за того, что люди неправильно им управляют из-за неправильных чувств, я могу что-то сказать про настройку правильных чувств. Но говорить про Бога — это к святым отцам.

У меня уже давно зрела идея, которую я никак не мог сформулировать. Она торчала из головы, как гвоздь из заплечного мешка, но я никак не мог её поймать. Наконец мне это удалось:

— Стоп! Ва… Двести пятая. У меня вот какой вопрос. У нас в учении Бога-из-огня самым сложным моментом для понимания является требование полного беззлобия. Там Бог требует настолько бескрайнего беззлобия, чтобы даже когда тебя ударили по правой щеке, надо подставить левую. Никто не может объяснить это требование. А если послушать тебя, то получается, что тот, кто не откажется полностью от мести и от гордости… тот будет постепенно набирать боли и поражения систем самопринуждения, вплоть до полного разрушения своей жизни и жизни семьи. А кто будет прощать и отпускать боли и обиды, у того здоровье будет улучшаться и способность чувствовать глубокие тонкие чувства будет увеличиваться. То есть это понимание… это умение делать из обозлённого животного разумного человека?

Ва задумалась. Потом очень забавным жестом задумчиво поднесла пальчик к губам:

— Не знаю. Наверное, об этом можно подумать и так. Мужчины так любят думать о разных отвлечённых проблемах типа устройства Вселенной. А мне больше интересно как людей лечить.

— Ничего себе отвлечённая идея! Да у нас абсолютное большинство благородных понятия не имеют, зачем нужна эта религия, видят в ней лишь способ принуждать к порядку селян. А это, оказывается, то, что превращает рода людей в живые рода…

— Может быть. Опарышей пойдём собирать?

— Зачем вам опарыши? — удивилась Сигура.

— Лучше не спрашивай, — посоветовал я сестрёнке по закону. А двести пятой сказал:

— Какие опарыши? Нам послезавтра в далёкое путешествие. Выспаться надо и все вещи подготовить. В том числе и лекарства.

— А что, ожидается драка? Я слышала про переговоры, — удивилась жрица.

Ой, детство голубое!

— Мы на войне! Одно другого не исключает. Вдруг засада или командующие после переговоров решать мышцы размять, натравить охрану друг на друга, ради интереса, кто сильнее.

— Тогда мне три дня надо собираться… Столько трав надо высушить! Столько цинка растереть!

— Какого цинка?

— Металл такой. Командующий обещал доставить. Из него мазь надо сделать. Правда, у нас масла нужного