машинки посмотреть, — надув губы попросил он у Борьки. — Жалко тебе, что ли?

Тот исподлобья глянул на Лёньку:

— Какие?

— Полицейскую… или пожарную.

— Ладно. На, посмотри, только не поломай.

Радищевский протянул модельку полицейского автомобиля. Лёнька с восторгом взял её и стал разглядывать. Машинка была маленькая, размером чуть больше спичечного коробка, но выглядела совсем как настоящая. Все-все мелкие детали были сделаны очень аккуратно: у дверей были ручки, на лобовом стекле дворники, но что самое интересное, если снизу переключить маленький рычажок, то на крыше загоралась синяя мигалка, и включалась негромкая сирена.

— Ну дай поиграть маленько, — снова попросил Лёнька.

Борька пожевал полными губами:

— Ладно, только после обеда.

— Обещаешь? — у Лёньки загорелись глаза.

— Обещаю. С обеда придем, тогда играй.

— А я? Я тоже ещё не играл, — обиженным тоном сказал стоявший тут же Гошка Пиворчук, который на уроках сидел позади Лёньки.

— Ладно, — Борька сам, видимо, уже наигрался, и был добрым, — ты тоже после обеда можешь поиграть.

На обед стали собираться уже минут через десять.

— Так, ребята, выходим из класса и строимся парами! — сказала сидевшая за столом учительница, строго посмотрев поверх очков на первоклашек.

Все потянулись в коридор. Радищевский не стал убирать игру в коробку; те, кто играл с ним, оставили модельки прямо на карте и пошли из класса. Лёнька вздохнул и тоже направился к выходу. Ему хотелось, чтобы обед прошел как можно скорее.

— Ага, — вдруг сказал Пиворчук, — с обеда придем, и опять не поиграем.

— Почему? Борька же пообещал, — возразил Лёнька.

— Он-то обещал, а вдруг кто-нибудь сам раньше нас возьмет машинки и всё.

— Так пошли тогда скорей. Быстрее поедим и первыми прибежим обратно.

— Как ты первый прибежишь? Всё равно ведь всем классом ходим. Слушай, — тихонько предложил Гошка, — а давай так сделаем: возьмем машинки с собой на обед, и когда вернемся, они уже у нас будут. Тогда точно поиграем.

Лёньке эта мысль показалась дельной. Действительно, если машинки будут у них, то никто другой не сможет играть с ними, даже если и придет раньше. Тем более, что Борька уже пообещал. Можно будет даже и не торопиться.

— Точно! Давай, — кивнул он Гошке.

Они быстро взяли по машинке и сунули себе в карманы.

Учительница отодвинула в сторону пачку тетрадей, сняла очки и встала из-за стола.

— Так, а вы чего ждете? — глянула она на Лёньку и Гошку. — Вам особое приглашение нужно? Выходим, выходим…

Хотя после обеда можно было не торопиться, но Лёньке так хотелось уже наконец-то поиграть, что он вбежал в класс одним из первых. И тут же настроение у него упало. Игры на месте не было. Коробка с уложенной в неё картой и модельками стояла на столе, а рядом прохаживалась туда-сюда высокая полная женщина в длинном красном плаще — мама Бори Радищевского.

Борька подбежал к матери, и она, наклонившись, спросила его о чем-то. Тот пожал плечами и стал смотреть по сторонам. Когда в класс вошла учительница, мама Радищевского направилась к ней. Отойдя в сторонку, они стали разговаривать. Через минуту учительница громко сказала:

— Так, ребята, прошу всех сесть на свои места.

Все расселись за парты.

— Тишина в классе! Ребята, скажите, из вас кто-то брал машинки из Бориной игры? Не хватает двух машинок. У кого машинки, говорите.

Лёнька сразу же встал.

— У меня одна, — спокойно сказал он, достал машинку из кармана и оглянулся, — и у Гошки…

Пиворчук тоже поднялся.

Мама Борьки Радищевского возмущенно всплеснула руками.

— Как же вы могли?! — вскричала она. — Такие маленькие, и уже воруют! Зачем вы украли машинки? Мы ведь и так оставили игру в школе, чтобы все могли играть в неё, зачем же воровать-то?

Лёнька недоуменно пожал плечами:

— Мы не воровали. Мы их только на обед взяли, чтоб никто их не занял раньше нас. Мы потом поиграть хотели…

Гошка молчал. Насупившись, он тоже достал из кармана машинку и положил на парту. Учительница подошла, взяла машинки и отдала их Борькиной маме.

— Вот, возьмите. Извините, пожалуйста. Мы ещё разберемся в этой ситуации, — для убедительности она покачала головой и строго посмотрела на Лёньку и Гошку.

Лёнька подумал, что вообще-то разбираться больше не в чем, и сел на место.

Мама пришла за ним часа через два. Когда она заглянула в класс, учительница встала из-за стола.

— Ольга Петровна, мне надо поговорить с вами, — и она вышла в коридор.

Лёнька сложил всё в ранец, взял пакет со сменной обувью и вышел следом.

Его мама с учительницей стояли у большого окна. При этом лицо у Лёнькиной мамы было растерянное, с красными пятнами на щеках. Она нервно теребила кончик повязанного на шее платка и испуганными глазами смотрела на учительницу, которая с серьезным видом что-то говорила ей, непрерывно качая головой.

— Леонид, — учительница строго глянула на Лёньку, — подожди маму возле лестницы.

Мальчик отошел к лестничной клетке и, положив ранец на пол, стал ждать. До него долетали отдельные слова и фразы учительницы: «украли», «принимать воспитательные меры», «чэпэ», «важно вовремя реагировать», но он, впрочем, не придавал им значения. Он думал о том, что было бы неплохо ещё сегодня сходить погулять на улицу, уроки он успел сделать на продленке.

Наконец, учительница пошла в класс, а Лёнькина мама, поправив висевшую на плече сумочку, с каменным лицом быстрым шагом направилась к сыну. Лёнька надел ранец на спину и взял пакет со сменкой. Не останавливаясь и не говоря ни слова, мама на ходу схватила его за руку и быстро застучала тонкими каблучками вниз по лестнице. Лёнька кое-как успевал за ней.

— Мам, куда ты так бежишь? — спросил он, скуксив недовольное лицо.

— Куда надо, — буркнула та, показывая всем видом, что обсуждать с сыном она ничего не намерена.

Выйдя на улицу, они так же быстро пошли в сторону дома. Причем Лёньку мама буквально тащила за собой, а он, ничего не понимая, вприпрыжку бежал следом.

— Господи, господи… — вдруг стала приговаривать на бегу мать. — Стыд-то какой… Ведь семи лет ещё нету, а он уже ворует. Что же дальше-то будет?

Вдруг, остановившись и гневно посмотрев на сына, она спросила:

— Ты можешь мне объяснить, кто тебя вообще этому научил?

Лёнька растерялся. Он видел, что мама чем-то сильно расстроена, но чем именно — не понимал.

— Чему научил? — хлопая глазами, он посмотрел на мать снизу вверх.

— Он ещё спрашивает у меня! У тебя что — совсем совести нет?

Под её взглядом Лёнька съежился и умолк.

— Ты почему машинки украл у Бори Радищевского? Объясни мне, пожалуйста! Тебе