уже на полу, все также содрогалась в бесконечном оргазме. Ленка, ничего не понимая, смотрела то на мое мертвое тело, то на свою обезумевшую подругу.

— Ты убила его, — с горечью сказала она затихающей Наташке, — убила…

— Я не знаю, что со мной произошло, не знаю… — судороги у нее прекратились и она, свернулась клубком, пробормотав еще что-то невнятное, потеряла сознание.

Ленка молча постояла над затихшей Наташкой, затем подошла к моему трупу и обтерла простыней — а, может, это был саван — лицо, тщательно стирая слизь с губ и век. Задумчиво потрогала навечно восставший, мокрый член. Обтерла и его, с особой, как мне показалось, грустью, и накрыла мое остывшее тело одеялом.

Сделав невероятное усилие, я очнулся в комнате, куда меня заботливо унесли фермеры. С трудом поднялся. Шатаясь, почти ощупью нашел револьвер. Шагнув на лестницу, тут же потерял равновесие, ноги предательски подкосились, и я кубарем скатился вниз. На сей раз, посетителей было больше и они явно обсуждали возможные результаты моей будущей охоты. Проигнорировав немую сцену, возникшую при столь необычном появлении кандидата в герои, я прохромал к выходу. Свежий воздух — вот что мне нужно! И еще — движение, оно поможет восстановить кровообращение.

Вывалившись из дверей бара, я окунулся в послеобеденный зной. Неверным шагом пьяного ковбоя, спотыкаясь и оставляя в пыли странные следы, я брел по улице. Вадим ждал меня. Он стоял спокойно, уверенно, широко расставив ноги в ковбойских сапогах. Он знал, что в этот момент, в этом состоянии я притащусь в это самое место.

С трудом сфокусировав взгляд, я заметил румянец на его довольной физиономии. Правая рука вертела револьвер, совсем, как в старых вестернах. Назад, вперед, а затем дуло револьвера нырнуло в кобуру. Миг — и рука Вадима пуста. Но готова в любой момент неуловимым движением выхватить из кобуры легендарное ковбойское оружие.

— Нико! Какой сюрприз! Ты, кажется, потратил много сил на любовные утехи? Я же говорил, что тебе со мной не справиться! — Вадим кричал и уже не мог остановиться. Ему нужно было высмеять, унизить меня, его бывшего кумира.

— Согласись, что я неплохо научился управлять страстями живых! Страсть живой к мертвому — это ли не символично? — Пока он упивался своими достижениями, я пытался разогнать слабость с помощью полного йоговского дыхания.

— Твоя бедная женушка, — продолжал Вадим, — наверное, и сейчас еще содрогается в своем бесконечном оргазме! А ты знаешь — я ведь однажды имел ее, когда ты был на работе. И ей понравилось…

И в этот момент моя пуля попала ему в лоб. Возможно, это было немного не по правилам. Но кто сказал, что тут следует соблюдать дуэльный кодекс Дикого Запада?

Да, я не дал ему договорить, не дал приготовиться… Волна ненависти придала мне силу и направила пулю в самую средину его черепа. Однако это было только полдела. Следовало навсегда лишить его силы, способности внедряться в человеческое сознание. Еще раз, глубоко вздохнув, я почувствовал прилив энергии — явная помощь Кураторов. Показалось даже, что где-то за тучкой мелькнул силуэт греческой богини. Едва касаясь земли, я подбежал к Вадиму и, запустив пальцы в пулевое отверстие, единым усилием разорвал голову с такой силой, что мозговая жидкость брызнула на пыльную дорогу. Втянув в себя сгустившееся над трупом облачко, я понял, что победил. Никогда больше Вадим не будет терроризировать свои жертвы, а его сила только что прибавилась к моей!

И уже покидая ристалище, почувствовав внимательный взгляд, я успел заметить выражение грусти, но и одобрения на исчезающем, огромном лице.

В течение следующего дня я только и делал, что объяснял распухшей от слез Наталье суть накатившего на нее безумия. Нет, она не стала некрофилом. Да, ее заставили сделать это со мной. Да, той силе невозможно противостоять. Нет, я противостоять могу, но только при помощи другой силы. Наталья снова и снова просила прощения и в конце концов, превратилась в прежнюю, до умиления знакомую, Наташку, мою жену, разделявшею со мной былые горести нашего бренного бытия. Краем глаза я видел, что Ленка заметно приободрилась, ярче накрасилась и слушала излияния подруги с усмешкой. Странный все же народ женщины — не могут без ревнивого противостояния.

Убийцу Оксаны скоро поймали. Он нес околесицу о страшном мертвеце, заставившем его убить любовницу. Его признали вменяемым и дали… семь лет в колонии строгого режима. Странный все же у нас суд! Украл мешок картошки — получи пять лет. Убил и разрубил на части человека — получи семь. Велика ли разница? Поневоле думаешь, что жизнь нашу государство ценит ненамного дороже мешка картошки. Через четыре года, за примерное поведение, убийца выйдет на свободу, и… кто знает, может у него и без Вадима появиться в голове «страшный мертвец». И пойдет он дальше крошить людей, как ту самую картошку…

А может, он вообще был шизанутый и Вадим только подлил масла… кстати, что он там говорил про Наташку? Я вдруг почувствовал удушье. Что он ее… имел, когда я был на работе? Врет? А он часто врал? Не было таких случаев, вроде… Я знал, что он говорил правду. Правду. Вот она — голая, неприкрытая правда: моя жена изменяла мне с моим другом. Да какой он друг… тут я осекся, вспомнив, что и я… но я же после его смерти…

Полный мрачной решимости я вошел в комнату жены и демонстративно запер дверь. Наталья отложила журнал и уронила руки на колени. Это была уже не та грозная колдунья, так необычно наказавшая меня за измену. Передо мной сидела уставшая, измученная женщина, уже знающая, что сейчас придется все рассказать и сделать мне очень больно.

— Рассказывай, — я мрачно уселся в кресло напротив, — как получилось, что ты с ним… как часто вы встречались…

Наташа долго молчала, потом глаза ее подернулись тоской.

— Ну… долгая разлука, ведь не способствует снижению либидо… этот тренер — по шейпингу — стал оказывать мне знаки внимания…

— Что?! — я с трудом перевел дыхание, — так ты!.. Я тебя про Вадима спрашиваю!

Задыхаясь, я видел, как смутилась Наталья. Это надо же! Проговорилась! Вот это прокол с ее стороны! Вот блядь! Моя жена — блядь! Знаки внимания! И, конечно, нельзя было их игнорировать, это было