С 856 года в Константинополе правил Михаил III, заслуживший прозвище Пьяница. Его интересовали только пирушки и скачки лошадей. Когда ему было 16 лет, он даже упёк в монастырь свою мать и четырёх сестёр, чтобы не надоедали ему нравоучениями и не мешали развлекаться. Но при Михаиле был мудрый патриарх Фотий. До него императоры и патриархи снова и снова пытались восстановить единство Восточной и Западной Церкви. Для этого заискивали перед римскими папами, упрашивали их. Но всякий раз получали высокомерные отказы. Дескать, покайтесь перед нами, и пусть ваша Церковь подчинится папе, иначе мы будем считать её «еретической».

Фотий понял, что любые упрашивания и уступки бесполезны. Рим — враг Константинополя и нарочно не хочет примирения. А если вы враждуете, то и мы можем тем же ответить. Папские богословы были менее образованными, чем греческие. Когда они переводили церковные тексты на латинский язык, то допустили грубые ошибки. Фотий был очень учёным специалистом, сразу их увидел. Указал на них — значит, это ваша церковь еретическая, а наша настоящая, православная. Он раскритиковал и идеи римских пап, что их власть должна быть выше королевской и императорской. И правило Западной церкви, что служить Богу и писать церковную литературу можно только на трёх языках, латинском, греческом и древнееврейском. Фотий это тоже признал ересью. Неужели Господь не поймёт тебя, на каком бы языке ты к Нему ни обратился?

Но Фотий обратил внимание и на то, как папы и императоры франков используют церковь для своей политики. Стараются распространить христианскую веру на другие страны. Посылают туда миссионеров, они крестят людей. В Европе получается единая система — через церковь она связана с Римом и державой франков. Такой опыт патриарх счёл полезным. Начал создавать другую международную систему, византийскую. Чтобы она была связана с Константинополем. Фотий начал налаживать хорошие отношения с церквями Грузии, Сирии, Армении. Направил миссионеров к болгарам. В Хазарии христианских епископов и храмов больше не было. Но христиане-то ещё были. Фотий приказал митрополиту Херсонеса, чтобы и туда посылали священников, проповедников.

В Константинополе бывало и много славян с нашей земли. Приезжали купцы из Русского каганата, поляне, северяне — греки их всех называли «русами». Из княжеств, покорённых хазарами, кое-кто старался перебраться в Византию насовсем. Нанимались там на службу. Другие привозили какие-то товары продать их. Или приезжали просто на заработки. Свои-то страны были разорены нашествиями, да ещё и дань надо платить. А в огромном городе и в порту всегда можно было найти работу. Славяне видели красивые храмы, расспрашивали о христианской вере, некоторые просили окрестить их.

Но перейти в христианство часто мешала заносчивость византийцев. Славян они по-прежнему презирали как «дикарей». А уж с наёмными рабочими вообще не церемонились (слова «гастарбайтер» ещё не было). Их дурили, обсчитывали. Когда приходило время получить деньги, они вдруг оказывались ещё и должны. Иногда вместо заработка их за придуманные долги обращали в рабство. Однажды несколько «русов» нанялись молотить и веять зерно. Их вот так же обманули. Они возмутились, полезли с кулаками выяснять отношения, а их убили. Император Михаил с происшествием даже разбираться не стал. Подумаешь, прикончили каких-то «варваров».

Из какого племени были эти «русы», мы не знаем. Видимо, из полян или северян — из Русского каганата на такие заработки не ездили. Но на родине об убийстве земляков узнали. А отомстить за своих считалось у славян священным долгом. Как раз и момент выпал подходящий. Императору исполнилось 20 лет, и ему захотелось прославиться победами. Он со всей армией и флотом отправился воевать с арабами. Славяне, находившиеся в Константинополе, сообщили об этом сородичам. В июне 860 года у византийской столицы показались 200 кораблей, везли 10 тысяч воинов. В городе было гораздо больше жителей, 500 тысяч. Из них не меньше 100 тысяч боеспособных мужчин. Но они ошалели от ужаса. Корабли в зловещей тишине проходили мимо стен, а в них стояли молчаливые суровые русичи и показывали мечи.

Высадились и стали громить неукреплённые предместья — дачи, виллы, загородные дворцы. В Константинополе поднялась паника. Перепуганные городские начальники куда-то попрятались, ничего не предпринимали. Достойно повёл себя только патриарх Фотий. Он прекратил общую истерику и метания. Объявил, что византийцы вполне заслужили такое наказание: «И как не терпеть нам страшных бед? Вспомните, как греки несправедливо обижали приезжих русов… Сами обрадованные, всех огорчали, сами прославленные, всех бесчестили, сами сильные и всем довольные, всех обижали…» По призыву патриарха все вместе молились. Каялись перед Богом в том, что натворили. Провели крёстный ход с ризой (священным покрывалом), которую когда-то носила Сама Пресвятая Богородица. А славяне, в общем-то, и не собирались штурмовать город с высокими каменными стенами. Они своё дело сделали, отомстили. Наполнили корабли добычей и отчалили домой.

Но и Хазарский каганат в это же время напакостил сам себе. И по той же самой причине, его правители слишком возгордились. В их страну направил проповедников не только Фотий, но и мусульмане. Те и другие обращали в свою веру простых хазар, других подданных каганата. Но ведь там государственной религией был иудаизм. Хазарский царь разгневался. Вообще запретил христианство и ислам в своей державе. Общины разогнали, проповедников бросали в тюрьмы, казнили. Многие хазары, успевшие перейти в ислам, бежали за границу, к арабам. Но арабский халиф считался главой всех мусульман. Он рассердился, запретил торговать с каганатом и пускать хазарских купцов на свои рынки. И греки оскорбились, не стали пускать их к себе.

А ведь в Хазарии вся верхушка была из богатых купцов. Это же какие убытки! И с Византией, и с халифатом торговля оборвалась! Вдобавок ещё и мадьяры взбунтовались. Нужно было за деньги нанимать против них печенегов. Опять убытки. А чтобы восстановить торговлю, требовалось срочно налаживать отношения с арабами и греками. Хазарский царь придумал, как это сделать, чтобы и собственное достоинство сохранить. В 861 году объявил диспут (то есть состязание) между христианскими, мусульманскими и иудейскими мудрецами, чья вера лучше. Послал приглашения в Багдад и в Константинополь.

Фотий направил в Итиль своего лучшего ученика Кирилла. Он поехал с братом Мефодием. Они доплыли до Херсонеса в Крыму. Там пришлось на несколько месяцев задержаться — по степям шли разборки мадьяр с хазарами, и дороги были опасными. Но Кирилл даром времени не терял. Услышал от местных жителей о святом мученике Клименте, которого здесь казнили в III веке. Внимательно проанализировал предания о нём и сумел найти мощи святого.