Мы оставили машину возле ворот и зашагали по аллее согромными березами. Я заметила домик сторожа и свернула туда, вовремясообразив, что найти могилы мне будет нелегко. Трое мужиков сидели за шаткимдеревянным столом и играли в домино.

— Простите, могу я увидеть сторожа? — задала явопрос.

— Я сторож, — отозвался хмурый дядька с краснымлицом.

— Два года назад у вас похоронили семью, погибшую привзрыве дома.

— Двенадцать человек? Помню. Хотите посмотреть намогилу?

— Да. Где это?

— Тут неподалеку. Первый поворот направо, там еще соснакривая. Увидите.

Сосну мы и в самом деле увидели сразу, а потом и могилы. Надвух — мраморные плиты. На первой выбито девять имен, на другой три. Яопустилась на колени и коснулась рукой черного мрамора.

— Здесь твой сын? — спросил Саша, увидев надпись«Антонов Ваня».

— Здесь все, — кивнула я. Здесь действительно быливсе. Чуть поодаль — могилы моих подруг с мужьями. Саша присел на корточки,исподволь меня разглядывая.

— Надо было цветов купить, — заметил оннеопределенно.

— Да…

Прошло минут пять, он поднялся, посмотрел вокруг.

— Не скажешь, что могилы заброшены…

— Точно. И черный мрамор стоит денег.

— О чем ты? — удивился он.

— Ты так и не сказал, на кого работаешь… Я помню,помню: профессиональная этика и все такое… Думаю, ты ищешь деньги… — Сашадемонстративно отвернулся, а я продолжила:

— Мне плевать, ищи на здоровье, я хочу найти сына.

— Я тебе не враг, — проворчал он.

— Ага, — хмыкнула я, покачала головой и добавила:

— Я не верила в эти деньги и вроде бы объяснила тебепочему.

— Не верила? — спросил Саша.

— Кто-то позаботился о могилах.

— У тебя что, вовсе не осталось родни?

— Мамина сестра, ей семьдесят четыре года.

— У родителей была квартира, твоей тетке досталосьнаследство, значит, деньги были… Чего ж удивляться, что она проявила заботу?

— Возможно. Меня мучает другое. В поселке Ванька вродебы жил с отцом. И даже ходил в изостудию. Один. Понимаешь? Ребенок мог обратитьсяк этой женщине за помощью, все ей рассказать, она хороший человек, эточувствуется. Но он молчал. А узнав о фотографии, расстроился.

— Что ты этим хочешь сказать? — вытаращил глазаСаша, помедлил и неуверенно произнес:

— Он был с отцом? — Я кивнула. — Чушь, —замотал он головой. — Полнейшая чушь… Сама подумай, как это могло быть?Отец похоронен здесь, вот фамилия…

— Здесь похоронен мой сын, который в марте был жив издоров, а еще здесь похоронена я, Антонова Елена Сергеевна. Видишь?

— Не могу поверить, что твой муж… Он прихватил сына исмылся, в то время как все его родственники…

— А как еще можно объяснить все это? Он получил своиденьги и сбежал. А теперь скрывается. Он придумал для Ваньки правдоподобнуюисторию, сменил ему имя. Мой сын знал, что должен быть осторожным, поэтому,увидев фотографию в газете, сразу же рассказал о ней отцу, и они сбежали.

— Черт… Надо же… Похоже на правду. Фотография в газетета же, что и у тебя?

— Ты видел.

— Значит, так: некто, кому события двухлетней давностине давали покоя, увидел фотографию в газете и понял, что история далеко не такпроста. Жив ребенок, жива его мать и есть еще кто-то, кто о ребенке заботится.Он разыскивает корреспондента газеты и берет у него фото, а потом звонитТолстяку Лене, уверенный, что его это заинтересует, поскольку речь идет обольших деньгах. Может, мысль о том, что твой муж вовсе не покойник, посетила иего: в такой ситуации твое присутствие здесь просто необходимо, ты будешьискать сына, а мертвый супруг, вполне возможно, попытается найти тебя.

— Два года он не делал таких попыток…

— Откуда тебе знать? Кто-то очень мудрый заварил этукашу, а теперь наблюдает в ожидании, что из этого выйдет.

— Я хочу вернуть сына, — напомнила я. — Ачего хочешь ты?

— Помочь тебе, — твердо сказал Саша. Я усмехнуласьи пошла к аллее, он за мной. — Думаю, мне стоит задать пару вопросовсторожу. Вдруг он видел твоего мужа?

— Вряд ли… — пожала я плечами, но препятствовать нестала.

Саша направился к мужичкам за столом, а я устроилась накрылечке сторожки: нужно было хотя бы несколько минут побыть в тишине исобраться с мыслями.

Саша вывернул из-за угла и кивнул:

— Пойдем.

— Он что-нибудь сказал? — задала я вопрос.

— Плиты привезли прошлой весной, вот эти самые мужичкипомогали их выгружать и установили на могилы. Точно помнят, что «хозяйка»,молодая женщина, очень плакала. Одета небогато, а плиты очень дорогие. Таких накладбище всего несколько десятков. Похоже описание на твою тетку?

— Нет, — усмехнулась я. — Неведомая молодаяженщина, а Ваньку не держат взаперти, и он не пытался удрать.

— Господи, о чем ты говоришь? — вздохнулСаша. — Он ребенок, куда ему бежать, раз он один на целом свете. В концеконцов, ему всего семь лет, его можно запугать, обмануть… да все, что угодно.

— Если мой муж жив, то деньги у него, —усмехнулась я. — Ведь ты их ищешь?

— Не скажешь, что возможность увидеть мужа живым тебяочень радует.

— Лучше бы он лежал под этой плитой, — злоответила я.

Мы покинули кладбище и направились к машине, она стояладовольно далеко от ворот, а рядом с ней, почти вплотную, пристроился парень намотоцикле. Особенно тесниться повода не было, раз на всей стоянке только«девятка» и мотоцикл, но он, наверное, рассуждал иначе. Мы ускорили шаг, пареньзаметил нас и рванул с места. Треск пошел по всей округе.

— Псих, — прокомментировал Саша.

На ветровом стекле «девятки» белел листок, прижатый«дворником». Саша с недоумением взглянул на него, прочитал, нахмурился ипротянул мне. На листке печатными буквами написано: «Ищи деньги, сука, иначепацан умрет». Я скомкала листок и сунула его в карман.

— Что скажешь? — тихо спросил Саша. Я усмехнулась: