— Досмотр личных вещей закончила? — лениво спросилон.

— Ты вроде бы спал? — хмыкнула я.

— Я и теперь сплю.

— Жаль, я хотела спросить, кто твой клиент?

— Это же страшная тайна, ты что, детективов никогда нечитала?

— Значит, в ресторане ты объявился не зря.

— Слушай, давай спать, — предложил он, а я в ответвздохнула.

Утром Саша жарил яичницу, я умывалась в жутком каменноммешке, именуемом ванной, когда Саша позвал меня:

— Иди быстрее, утренние новости. — По голосу японяла, что новости напрямую касаются нас, и не ошиблась: «Сегодня в ноль часовпятнадцать минут в своей квартире был обнаружен Старосельцев Леонид Сергеевич,известный в городе адвокат, с двумя пулями в голове. Милицию вызвала соседка,которая около полуночи услышала крики, доносившиеся из квартиры Старосельцева.Затем отчетливо прозвучали два выстрела».

— Вот это да. — Я осела на диван, таращась втелевизор, но там уже шло сообщение о найденном в пять тридцать утра в районеколлективного сада номер три трупе молодого мужчины без документов, просьба ковсем… и так далее. Я потерла лицо ладонями и перевела взгляд на Сашу, он былспокоен и удивляться не спешил. — Кто его убил? — спросила я,разумеется, не рассчитывая получить ответ.

— Ясно, что не мы с тобой, — пожал онплечами. — Когда мы покинули господина Старосельцева, он не выгляделсовершенно здоровым, но и умереть ему было не с чего. Кто-то навестил егопозднее и послал две пули в голову. Интересно, за что?

— Ты у меня спрашиваешь? — удивилась я.

— А у кого еще я должен спросить об этом?

— Откуда мне знать, черт возьми? Я была с тобой.

— Точно. Вовсе не обязательно стрелять самой. Хотя исама ты стреляешь, особо не раздумывая.

— Пошел к черту! — рявкнула я и стала торопливоодеваться.

— Стоит чуть-чуть припереть тебя к стенке, как ты сразуорешь «пошел к черту!», — хмыкнул он.

— А что я должна сказать в ответ на твои идиотскиедомыслы? Я знать ничего не знаю…

— Домыслы? — Саша резко шагнул ко мне, схватил заплечи и швырнул на диван. — Сядь и слушай. Ты не знаешь, где деньги, и недумаешь их искать, ты только хочешь найти своего сына, ты совсем одна и нерассчитываешь на чью-нибудь помощь, поэтому идешь в ресторан и затеваешь глупуюссору с кудринскими ребятами. Они якобы убивают одного из Лениных дружков, апотом кто-то и самого Леню. Буквально через несколько минут после нашегоразговора.

— Ты хочешь сказать, это я его убила?

— Нет. Мы все время были вместе: ты и я. Только вотповерить в то, что ты несчастная одинокая мать, нелегко, раз у тебя за плечамитакая похоронная команда.

— Спятил. — Я перевела дух и покачала головой. —Зачем мне было его убивать? Я ищу сына. Ты не хочешь сказать, кто тебя нанял,черт с тобой, не говори. Но дурой ты меня считаешь напрасно. Бат легко нашелнас у Надьки, может быть, потому, что ты несколько минут разглядывал калитку ивполне мог за это время ему позвонить. Вчера я легла-спать, а ты готовил ужин,и телефон, о котором ты забыл мне рассказать, был у тебя под рукой. Твойприятель мог навестить Леню, по времени все сходится.

— Может, еще назовешь причину, по которой я этосделал? — усмехнулся Саша.

— А ты не хочешь назвать причину, по которой ты сейчассо мной? — съязвила я. Он выпрямился, вздохнул и посмотрел на меня сукором. — Вот-вот, — кивнула я.

— Допустим, ни ты, ни я к смерти Толстяканепричастны, — заметно спокойнее заговорил Саша. — Тогда кто? То естькому это выгодно?

— Понятия не имею. Я не вижу в его убийстве никакогосмысла. Он нашел меня и получил фото ребенка, он хотел денег моего мужа, врядли Леня болтал о своих делах, следовательно, о том, что я в городе, известноограниченному кругу людей. Или его убил Бат, или… я не знаю кто.

— После разговора с нами он наверняка кому-то звонил,просил помощи. Звонил человеку, которому верил. Он не рискнул обратиться в«Скорую», там пришлось бы объяснять…

— Точно, — кивнула я. — Он позвонил своемудружку Бату, тот приехал и пристрелил его, может, у парня просто крышаокончательно съехала.

— Может, — неожиданно согласился Саша. — Аможет, он позвонил кому-то еще, и того не привел в восторг наш недавний визит.

Что сказать на это, я не знала. Я не очень доверяла Саше,точнее, я ему вовсе не доверяла, а он имел все основания не доверять мне.

— Выход один, — вдруг заявил он. —Встретиться с Батом и попытаться поговорить с ним.

— Ты это серьезно? — удивилась я. — Я имею ввиду, ты надеешься, что он станет с тобой откровенничать?

— Это вряд ли. Но, вполне возможно, намекнет, чегоследует ждать. А возможно, и пооткровенничает, раз Леня сыграл в ящик и онединственный из троицы, оставшийся в живых. В конце концов, он мой старыйармейский дружок, отчего бы не встретиться и не поболтать?

— Хорошо, — согласилась я. — Только сначалапоедем в Юбилейный.

— Это глупо…

— Я поеду одна…

— Поедем, — кивнул Саша.

По дороге в поселок мы молчали, я пыталась оценить ситуацию,нервничала и злилась на себя за глупые надежды. Толстяк был прав, оченьсомнительно, что Ванька жив… Кто мог спасти ребенка и зачем? Если я это пойму,я смогу его найти… я верила: смогу.

— Ну, вот, — сказал Саша, останавливаямашину. — У тебя есть план?

— Ничего у меня нет. Ты пойдешь со мной?

— Не вижу в этом смысла, — нахмурился он иотвернулся к окну. — Ты рискуешь, а толку от этого ни на грош.

— Хорошо быть умным, — заметила я, хлопнув дверью.

Дом номер пятьдесят семь не производил особого впечатления,двухэтажный, из красного кирпича, с большой верандой и балконом. Таким сейчасникого не удивишь. Вокруг дома был сад, он спускался к обрыву, там шумел то лиручей, то ли крохотная речка, а дальше начинались заросли: осина вперемешку счахлыми елками. Асфальтовая дорога обрывалась как раз возле темно-красных воротгаража. Забор деревянный, крепкий, сквозь редкие щели дом плохо просматривался,калитка была из металлической сетки, от нее вилась дорожка к симпатичномукрылечку.