– Да. Вероятно. Я позвонил не вовремя?

Ледяной голос Марка был насквозь пропитан сарказмом.Странный настрой Динны ему решительно не нравился, и он жалел, что не заставилее отправиться на все лето на мыс Антиб.

– Нет. Я как раз собиралась ехать в Кармел.

– Опять?

– Да. С Ким. – «Боже, зачем это?» Динна терпеть немогла лгать Марку. – Сам понимаешь, когда тебя нет, я мало чем могу здесьзаняться.

Динна знала, что последней фразой она ставит Марка вбезвыходное положение.

– Потерпи, осталось не так много.

– Сколько?

Динна зажмурилась и затаила дыхание. «Господи, пусть он не возвращаетсяподольше, молю, не дай ему скоро вернуться домой...»

– Около месяца.

Динна молча кивнула. Значит, у них с Беном остался месяц.Это все, на что они могут рассчитывать.

Полчаса спустя Бен вел машину по знакомой дороге на Кармел.Динна была непривычно молчалива. Бен покосился на нее – на ее красивом лицезастыло тревожное выражение.

– Что-нибудь случилось? – спросил он. Диннаотрицательно покачала головой.

– Плохие новости из дома?

– Нет.

Динна смотрела на проплывающий за окнами сельский пейзаж. Онадолго колебалась, готовясь произнести следующие слова:

– Он звонил.

– Ну и как прошел разговор? – «Ты не попросиларазвода?»

– Как обычно. Я рассердилась. Он страшно возмущалсяиз-за выставки. Секретарша нарочно позвонила ему в Париж, чтобы нажаловаться.

– Это имеет какое-то значение? – Динна пожала плечами.– Разве его мнение все еще важно для тебя? Ты все еще боишься его прогневить?

Динна повернулась и посмотрела на Бена.

– В некоторых отношениях он ведет себя как мой отец.Марк много лет был для меня главным авторитетом.

– Ты его боишься?

– У меня никогда не возникало такой мысли, но,возможно, это действительно так. Просто раньше я думала, что его уважаю. Но...ой, ну не знаю я!

– Что он может сделать в самом худшем случае?

– Уйти от меня – по крайней мере раньше я так думала.

– А теперь больше не думаешь? Динна покачала головой:

– Нет.

Странно, но сейчас ей почти хотелось, чтобы Марк от нееушел. Тогда все стало бы гораздо проще, хотя оставалась еще Пилар. Дочь никогдабы ее не простила. Динна нахмурилась так, что брови сошлись на переносице. Бентронул ее за руку.

– Не волнуйся ты так, все образуется.

– Хотела бы я знать как. Бен, я не знаю, что мнеделать.

Вернее, она знала, что ей следовало бы сделать, но делатьэтого не хотела. Она не хотела ни терять Бена, ни уходить от Марка.

– Кроме всего прочего, у меня есть долг перед Пилар. Яее мать.

– А как же твой долг по отношению к самой себе? Преждевсего ты обязана выполнять свой долг перед собой, а потом уже перед ребенком. Вконце концов, это твоя жизнь.

Динна кивнула. Некоторое время они ехали молча. Казалось,Динна немного успокоилась.

– Как странно, большую часть времени я вообще невспоминаю о существовании Марка. Восемнадцать лет он был центром моей жизни, ивдруг за какие-то полтора месяца у меня появилось такое ощущение, будто онисчез, умер, никогда не существовал. Я чувствую себя другим человеком. Но, Бен,Марк же существует, он никуда не делся. Он мне звонит, он ждет, что я буду сним разговаривать, а я почему-то не могу.

– Так не общайся с ним какое-то время.

«Ну вот, Бен не понимает. Господи, сделай так, чтобы он нестал вести себя как собственник, ну пожалуйста...» Однако Бен продолжал:

– По-моему, тебе нужно расслабиться и наслаждаться тем,что есть. А о том, что будет дальше, станешь беспокоиться после.

– А что, ты сам так и делаешь?

Динна положила руку на его шею и поцеловала его в щеку. Онавидела в глазах Бена беспокойство и страх, читала тревогу на его лице, особеннокогда он думал, что она его не видит.

– И ты нисколько не волнуешься, правда?

– Я?

Бен замотал головой так решительно, что Динна засмеялась:

– Врешь ты все. Я знаю, что ты беспокоишься ничуть неменьше, чём я. Так что не надо произносить передо мной правильные речи. Я-тодумала, что ты такой невозмутимый, что тебя это никогда не коснется. Но теперья знаю, что это не так.

– Неужели?

Бен посмотрел на нее, смех и бравада смешались в еговзгляде. Но в действительности ему было страшно даже подумать о том, что будетосенью. Это был один из тех страхов, которым он не мог посмотреть в лицо, какни пытался себя заставить.

– Ну что же, во всяком случае, его не будет дома ещецелый месяц.

– Месяц?

Динна молча кивнула, и они поехали дальше.

– Хватит спать, соня, вставай, уже почти десять часов.Динна открыла один глаз, замычала и перевернулась на другой бок. Бен похлопалее по заду, потом наклонился над ней и поцеловал.

– Вставай, у нас сегодня встреча с потенциальнымпокупателем. К одиннадцати часам тебе нужно быть в галерее.

– А как же ты? – пробормотала Динна, не поднимая головыот подушки.

– Я ухожу прямо сейчас. Дорогая, ты встанешь сама?

– Нет.

Бен снова сел на кровать рядом с ней.

– Динна, ты хорошо себя чувствуешь?

Все эти две недели после выставки она чувствовала себясовершенно измотанной.

– Хорошо.

Но на самом деле ей вовсе не было хорошо. Голова казаласьтяжелой, а тело как будто окунули в цемент. Вставать совершенно не хотелось,куда лучше было бы проваляться весь день в постели, то засыпая, то просыпаясь.

– Почему ты в последнее время такая усталая? Бен смотрелна нее с искренней тревогой.

– Наверное, старею.

– Несомненно. Я только хотел бы надеяться, что успех неокажется для тебя непосильной ношей. – Продолжая переговариваться с Динной, Беннаправился в кухню. – Поджарить тебе тост?

Мысль о еде не вызвала у Динны ни малейшего энтузиазма. Онапокачала головой, закрыла глаза и снова уткнулась лицом в подушку.

– Спасибо, не надо.

Через некоторое время Бен все-таки принес ей кофе. Однако ейне хотелось и кофе – наверное, впервые за несколько лет.

– Динна, ты точно не заболела?