знаю, поскольку к тому времени уже лет десять жил в Билимбае, но Лонгинов тогда еще работал на заводе, так, что должен хорошо помнить этот случай.

— Семен Ильич, а вы не припомните, в связи с этим делом, тогда никто не упоминал изумруды.

— Нет, господа, про изумруды я вообще впервые услышал от вас сегодня, а тогда все разговоры крутились вокруг невьянского золота.

— Вы знаете, где живет Лонгинов?

— Его дом на Малой Московской улице, это рядом с плотиной. Спросите, там любой покажет.

Штейнберг записал все данные в тетрадь и, отложив перо, обратился к Ремизову.

— Спасибо Семен Ильич, вы нам здорово помогли и с изумрудами и с этой картой.

— О чем речь, господа, можете забрать все, мне оно без надобности.

— Как раз наоборот, это нам они уже не нужны, а вам могут еще пригодиться.

— Зачем?

— Сами того не желая, вы засветились в этом деле с изумрудами.

— Когда это я успел?

— Когда купили камни и карту у Ивана Елгозина.

— Я просто решил помочь старому другу.

— А вы не подумали, почему он продал камни именно вам?

— Черт, мне это как-то не пришло в голову. Действительно, в Екатеринбурге полно перекупщиков, зачем он обратился ко мне, ведь я никогда не интересовался камнями.

— Скорее всего — вступил в разговор, молчавший до того Соколов, — Елгозин что-то знал, или кого-то опасался и поэтому не решился продавать камни в Екатеринбурге.

— Может быть, он сам его и убил? — предположил Штейнберг.

— Нет, нет, господа, — Ремизов энергично замахал руками, — я давно знаю Ивана, он на такое не способен. Конечно, за этим что-то кроется, но думаю, к убийству он не имеет никакого отношения. Обещаю вам, что как только увижу его, сам все выясню.

— Хорошо, Семен Ильич, только не упоминайте про изумруды.

— Это я уже понял, Генрих Карлович.

— Если кто-то выйдет на вас, и будет интересоваться камнями и картой, спокойно отдайте все, как будто вы ничего не знаете, и это вас вообще не интересует.

— Вы думаете, так будет лучше?

— Во всяком случае, позволит вам сохранить жизнь.

— Я сделаю все, как вы сказали, Генрих Карлович.

— Вот и отлично, думаю уже поздно, пора и честь знать.

Глава 17. Невьянск, 13–15 мая 1798 года (воскресенье — вторник). Начало

На следующий день, наняв местного извозчика, новоявленные компаньоны отправились в Екатеринбург. По предложению Соколова решили остановиться в трактире купчихи Казанцевой, где он некоторое время проживал в свой первый приезд. Покойный муж Казанцевой владел большим участком земли в центре города, между улицами Вознесенская и Водочная. Здесь он выстроил целый комплекс зданий: трактир с номерами и два жилых дома. Трактир — длинное двухэтажное здание, протянулся вдоль Главного проспекта, фасад одного жилого дома выходил на Вознесенскую улицу, а второго на Водочную. Штейнберг и Соколов приехали в город около полудня.

— Пан офицер! — Невысокий худощавый старик с гладко зачесанными седыми волосами и отвислыми усами, устремился навстречу, как только они переступили порог трактира. — Никак опять к нам?

— Привет, Каземирыч, католическая твоя душа. — Соколов пожал протянутую поляком руку. — Познакомься Генрих, это местный цербер, Войцех Каземирович.

— Все шутите, пан офицер. — Улыбнулся старый поляк, здороваясь со Штейнбергом. — Вам две комнаты рядом?

— Да, и побыстрее, а то мы обед пропустим. Все запишешь на наш счет, чаевые тоже туда можешь включить, что бы мне каждый раз в карман не лазить. Как только появятся деньги, мы сразу расплатимся.

— Два года прошло, а он все такой же шутник. — Посмеиваясь в усы, пробурчал поляк, поднимаясь вслед за гостями на второй этаж. — Вот ваши ключи, господа, номера комнат пять и семь.

Устроившись, друзья спустились в трактир, где в спокойной обстановке, никуда не спеша, сытно отобедали, отдав дань наваристому борщу и жаркому из телятины, запив все это несколькими бутылками пива. Затем они нашли управляющего и заказали на утро коляску запряженную парой лошадей для поездки в Невьянск. Спать улеглись сразу после ужина и проснулись рано. Наскоро позавтракав, друзья отправились в путь. Вместо кучера на козлы сел Соколов. Погода стояла хорошая, дорога сносная и в час пополудни они уже въехали в Невьянск. Дом бывшего инженера Лонгинова они нашли быстро. Стоявший на крыльце сухонький старичок внимательно осмотрел непрошеных гостей.

— Лонгинов Савва Игнатьевич? — Толи спросил, толи уточнил Соколов.

— Он самый. А вы кто такие будете?

— Тайная полиция. — Штейнберг отвернул левую полу камзола и показал золотой жетон.

— Никогда не слышал про такую.

— Тем лучше для вас Савва Игнатьевич, поскольку знакомство с нами особой радости не приносит. Сейчас мы не по вашу душу, так что можете быть спокойны. Нам посоветовал обратиться к вам Ремизов Семен Ильич.

— Семен кого не надо не пошлет. Проходите в дом, господа, чего глаза мозолить на улице.

Пройдя через сени, друзья оказались в маленькой комнате, большую часть которой занимала русская печь, а из мебели были только стол и две лавки. Старик уселся на лавку около окна, а Штейнберг и Соколов расположились напротив.

— Что нужно таким солидным господам в нашем богом забыто городишке?

— Нас интересует все, что связано с убийством купцов Протасовых.

— Господа, по этому вопросу вам нужно в полицию, а не ко мне.

— Нам известны материалы дела, Савва Игнатьевич, нас интересует, что говорят в городе.

— Сейчас уже ничего не говорят.

— Это понятно, поскольку прошло уже полгода, но ведь говорили и обсуждали. Вот все эти сплетни нам и нужно знать. К тому же, мы готовы заплатить вам за ваши сведения.

Штейнберг выложил на стол десятирублевую ассигнацию.

— Первый раз вижу, чтобы платили деньги за городские сплетни.

— У нас свои методы работы, — сказал Штейнберг, — а за деньги вы должны благодарить Семена Ильича, это его идея.

— То, что знаю я, знает весь город. Вы можете спросить у первого встречного, обойдется дешевле.