Пока РЛС комплекса ПВО развернётся, мы уже сможем опять сманеврировать и выйти за пределы зоны обнаружения. Сейчас мы примерно в 39 километрах от этой станции. Пока ещё не научились американцы размещать пусковые установки дальше 100 метров от РЛС. Если верить инженерам, наши ракеты стреляют с большей дальности, чем я смог обнаружить позицию средств ПВО.

— У нас ракеты, которые летят с дальности больше гарантированной зоны поражения ЗРК. Можем их поразить… — сказал я.

— Перестань! Жить надоело? — возмущался Валера, занимая курс в сторону нашего аэродрома.

И снова заработала сирена системы предупреждения об облучении. Если верить ТТХ «Хока», у нас примерно 10 секунд, чтобы уйти из зоны. Гаврюк резко спикировал и с креном 90°, начал снижаться по крутой спирали, пока не выровнял самолёт у поверхности ущелья с горной рекой.

Я открыл светофильтр, чтобы вытереть лоб, который обильно взмок. Прошло ещё пара секунд и снова сирена. Манёвр с набором высоты и разворот на курс, соответствующий направлению на предполагаемую цель… казалось бы. Но Валера в последний момент снова ныряет в какое-то ущелье и начинает следовать в сторону советской границы.

— Разгонимся с нашей территории. Местоположение запомнил, Серый?

— Примерные координаты записал. Но нам нужно точно, чтобы не получилось вхолостую отработать.

Валера резко дёрнул ручку управления на себя, и быстро выскочил за плотные облака, окутавшие вершины гор.

— Указывай цель.

— Разворот влево, курс 240°. Занимай 5000.

Быстро снизились. Прошли кучевые облака. Вновь перед нами, как может показаться, бескрайний Памир с его снежными вершинами.

— До цели 70, скорость 1000, — дал я команду Валере, а сам стал управлять антенной.

Цепи питания вооружением уже были включены. На индикаторе лобового стекла у Валеры должна была высветиться марка цели, но пока РЛС не попадёт в зону нашего обнаружения, и мы не подойдём на дальность пуска, ракету отправлять нет смысла.

— Уверен, что нам хватит расстояния и ракета наша долетит? — спросил Валера, слегка исправив высоту, поскольку некоторые вершины были выше высоты полёта.

— Нет. Это же испытательная ракета. Вот мы и попробуем. Пускай обе, чтоб наверняка. И домой меньше везти.

— А если ты ошибаешься в дальности пуска ЗРК?

— Тогда ты нас спасёшь, — ответил я, подстроив бортовую РЛС по направлению на предполагаемую цель.

В очередной раз сработала сирена, только теперь комплекс обороны определил направление справа под 30° по отношению к нашему текущему курсу.

— Вправо 30°! Оружие включил! — сказал я, и Валера подравнял курс по моей команде.

Время замедлилось. Дыхание участилось. Нельзя ошибиться, поскольку пустим раньше, и наша ракета может не попасть, позже — аналогичная ситуация произойдёт. Разница лишь в том, что в обоих случаях мы можем не уйти от пущенной в нас ракеты.

На дисплее показалось изображение нашей цели. Вот та самая РЛС, которая является глазами ЗРК! Система обработала очень быстро расчёт для пуска. И… готово!

— Цель в захвате. До цели 40, — сказал я, смотря, как на дисплее появился соответствующий символ ПР, что означает — пуск разрешён. — Вторая цель! Дальность 29.

Вот это интересно! Оказывается, наш прокаченный самолёт может одновременно работать по нескольким целям. Можем сразу два объекта поразить.

Я приготовился и включил тумблер «Запуск двигателя в полёте». Воздухозаборник и у этого самолёта находится впереди, так что есть вероятность попадания выхлопных газов от ракеты. А там все вытекающие из этого процессы — помпаж, выключение и сваливание.

— Внимание… пуск один! Пуск два! Выходим вниз и вправо!

Самолёт слегка качнуло. Небольшой язык пламени при включении двигателя, и вот каждая из ракет понеслась к своей цели. Через секунду они исчезли в белых клубах дыма. А сирена продолжала работать!

— Валера уходим, — сказал я, когда Гаврюк встал в вираж на удалении 50 километров.

Прошло пару секунд, и сигнал тревоги отключился. Я осмотрел ещё раз пространство, проверил информацию на мониторе.

— Сирена уже не работает, — произнёс Валера, переложив самолёт на другую сторону, чтобы крутить вираж влево. — Попали?

— Должны. Давай домой. Есть о чём с нашим другом из «комитета» поговорить, — ответил я. — Курс 340, высота 9000. Пройдём вдоль нашей границы с Афганистаном, чтобы не было сюрпризов.

Весь полёт по обратному маршруту уже совершали без радиомолчания. Своих товарищей, которые крутились в зоне дежурства, пропустили вперёд, а сами решили слегка похулиганить. Надо же опробовать самолёт по полной!

— Где будешь пилотировать? — спросил у меня Валера, передавая управление.

— Лучше на границе тогда с Союзом. Только потом лететь далеко, — ответил я, выставив обороты двигателя на 85 % и проконтролировав курс на Баграм. — Давай по маршруту покручусь немного. Доложу, что с переменным профилем в сторону «точки» буду работать.

Вышел на связь с пунктом управления и запросил разрешение выполнить несколько «горок», пикирований, спиралей и других несложных фигур.

Небольшая пауза в нашем разговоре, чтобы Валера обдумал сказанное мной.

— Серёга, а ты хоть раз крутил пилотаж над аэродромом? — спросил меня Гаврюк, когда я выполнял очередную «восьмёрку».

— В училище как-то в составе экипажа было дело. Но там не я управлял.

— Давай над Баграмом лучше. Девочек со столовой порадуем, — посмеялся Валера.

Сомневаюсь, что это была хорошая идея. Но лишний раз показать, на что способны лётчики нашего полка, было бы неплохо.

— А то Ребров тут недавно крутил пилотаж, так ему потом добавку начали в столовой давать. И девчата со штаба чаем угощать, — негодовал Валера.

— Жлоба давит, что не тебе перепали знаки внимания? — посмеялся я.

— Ну, также нельзя. Мы у себя на базе, а они сегодня домой летят.

Так бы и сказал, что жлоба задавила! Отмазываться пытается ещё! Но, вообще-то, я бы хотел покрутиться.

— Окаб, 716-й, прошу выработку топлива с переменным профилем над точкой, — запросил я.

Теперь руководитель полётов долго соображает. Не всегда можно вот так просто выполнить пилотаж над аэродромом. Высокое начальство щепетильно относится, если что-то где-то гремит и летает над их штабом на малой высоте.

— 716-й, не возражаем. Сколько рассчитываете работать?

— Десять минут, — с ходу ответил я, оценив остаток топлива на приборе.

— Понял вас.

Несколько минут плавного снижения в сторону Баграма, и вот уже показались очертания полосы.

Заходить на полосу, как и принято здесь, будем по крутой глиссаде или с градиента. Шасси не выпускаем, поскольку предстоит выполнить проход.

— Задание какое будет? — спросил я, выводя самолёт точно на маяк радиотехнической системы ближней навигации.

— Давай пониже, чтобы всем было слышно, — говорит Валера. — Крути что хочешь, только перед каждым манёвром мне говори, что планируешь делать.

— Принято.

Раз уж появилась возможность нам отметиться своим свободным нравом, надо этому соответствовать.

— Окаб, 716-й, 3500, прохожу маяк, заход с проходом. Далее работа над точкой, — доложил я.

— 716-й, заход разрешил, контроль за высотой.

Выдержал текущий курс ещё несколько