секунд, выполнил переворот и пошёл резко пикировать по направлению к полосе.

Немного начинает прижимать к креслу, но это не те перегрузки, которые я уже здесь испытывал в моменты уклонения от ракет. Высота подходит к 1000 метров, и вот в наушниках заработал сигнал прохода привода.

Продолжаю выводить самолёт из пикирования. Нужные мне 250 метров на подходе. Быстрый взгляд по сторонам и вывод самолёта в горизонт.

— Скорость 500, высота 250. Косая петля и боевой разворот, — сказал я и начал набирать высоту.

Ручка на себя и в сторону, отсчитываю до трёх, контролируя перегрузку по указателю, достигаю точки переворота. Пикирую, обозначая для себя ориентиром центр полосы, скорость растёт, перегрузка слегка прижимает.

Перекладываю самолёт на правую сторону до крена 60°. Возможно и больше, поскольку на приборы не посмотрел, а сейчас солнце вышло из-за облаков, засветив всю кабину.

— Выравниваю. Готов к «бочке» и… раз, — сказал я, начав вращение вокруг своей оси, только и успевая, что визуально следить за высотой.

Насчитал шесть бочек, которые уместились по всей длине Баграмской полосы. Удивительно, но Валера молчит и ничего даже не поправляет. Ошибок, что ли нет?

Продолжил крутиться над полосой. Фигура за фигурой, комплекс манёвров за комплексом, даже нижнюю границу по высоте обозначил себе 100 метров. Кто бы мне так дал полетать дома! Уже бы отстранили, и сдавал бы зачёты до какого-то там пришествия.

Пару раз руководитель полётами громко в эфир отдёргивал меня командой «выводи». Тут очнулся Валера.

— Скучно, Серый. Надо отметиться чем-нибудь. Чтоб запомнили. Вольфрамыч крутился так, что потом с главкомата звонили.

— Высказывали глубокую озабоченность? — спросил я, и ушёл в набор высоты, выполнив пару «бочек».

— Решительно осудили, я бы сказал. Давай прям над стоянкой пройдёмся. Да пониже. Как в ущелье! — воскликнул Валера.

Ну, такие варианты пробуждения и привлечения внимания девочек я знаю! Отворачиваю в сторону и занимаю обратно посадочный курс, но параллельно самой предпосадочной прямой, чтобы хорошенько разогнаться на 9–10 километрах и занять при этом 300 метров. Так и было сделано.

Разгон. Скорость приближается к 1000 км/ч. Подхожу к ближнему приводу и начинаю снижаться, насколько позволяют мои навыки и совесть.

— Щитки выпустил. Форсаж! — скомандовал я и перевёл рычаг управления двигателем в соответствующее положение.

Форсаж тут нужен для большего шума, а щитки, чтобы не перейти на сверхзвук. Приближаюсь к стоянке, скорость очень большая. Вижу внизу огромное скопление людей, значит, момент подобран идеально.

— Набор! — громко сказал я и отклонил ручку на себя.

«Переломив» самолёт, с перегрузкой почти 8 единиц, «свечой» устремился в небо. Краем глаза заметил, как за мной образовались два небольших смерча. Представляю, как у кого-то внизу слетели фуражки, или какой другой головной убор.

— Вот это по-нашему Серёга! Ну и давай круг почёта! — сказал Валера. — Управление взял.

— Управление передал, — ответил я, медленно отпустив ручку управления и убрав ноги с педалей.

Валера повторил мою программу, прибавив к ней разворот с креном почти 90° вокруг «аквариума» командно-диспетчерского пункта. Я думаю, что в этот момент наши лица можно было спокойно разглядеть в кабине, не опусти мы светофильтры.

— 716-й, на посадку, указание с земли, — произнёс грустным голосом в эфир руководитель полётами.

Похоже, что влетело от кого-то нашему главному человеку на полётах. Задерживаться в воздухе мы не стали, и Валера зашёл на посадку, выйдя из разворота прям над торцом полосы.

На стоянке, среди ящиков и маскировочной сети нас уже облепили инженеры и несколько ребят, явно не «с нашего двора». Узнал я среди них, только Виталика.

— Как пуск прошёл?

— Работали по одной ракете?

— А… аппаратура показала себя эффективным образцом?

Куча вопросов с разных сторон, но никто не поинтересовался нашим здоровьем и почему сиденье и наши комбинезоны мокрые насквозь. За выполнением фигур пилотажа, я уже успел забыть, как нас чуть не сбили в Ваханском коридоре буквально 30–40 минут назад.

Кратко рассказав о работе всех систем, я с Валерой прямым шагом отправился к Виталику, который уже что-то объяснял Томину.

— Товарищ командир, задание выполнено, — доложил Валера, вытянувшись по струнке. — Замечаний нет.

Судя по задумчивому выражению лица командира, насчёт отсутствия замечаний он не уверен.

— Я бы с такими выводами, Валерий Петрович не спешил, — улыбнулся Виталик.

И вот именно эта ухмылка меня и задела. Его друг, если я таковым ещё являюсь, чуть не погиб, выполняя несвойственную для себя задачу, а он стоит, ржёт!

— В машину. Нас уже ждут, ребя, — сказал командир и указал нам на свой УАЗ.

Валера пошёл сразу, пожав протянутую Виталиком руку, а вот я решил не торопиться.

— Товарищ полковник, три минуты на разговор. Разрешите? — спросил я.

— Да, не возражаю, Родин, — кивнул командир и похлопал по плечу Валеру. — Гаврюк, вы офонарели совсем? — донеслось до меня резкое словцо Томина.

Дальнейшую экзекуцию я не контролировал. Нам, похоже, сейчас в штабе Хреков всё выскажет по полной программе. Ладно, дальше Афгана уже всё равно не пошлют.

— Лихо вы опытный образец над аэродромом… — начал петь мне хвалебную оду Виталик, но я хотел поговорить не о пилотаже.

— Давай ты прекратишь уходить от темы. Я с тобой не о показательном выступлении остался поговорить.

— Хм, что ж, давай отойдём в сторону, — сказал Казанов и показал мне пройти за большой зелёный контейнер, в котором хранились запасные принадлежности для самолётов.

Размером эта штука была выше нашего с Виталей роста. В таком контейнере и проживать можно паре человек при большом желании.

— Я тебя слушаю, — начал говорить мой друг, но мне уже не терпелось прижать его к стене. Пускай и металлической.

— Ты ведь знал, что там установки зенитно-ракетных комплексов? — спросил я.

— Нет, — совершенно спокойно ответил Казанов, но для меня это был неправильный ответ.

Я схватил его за грудки и придавил к стене. Он по-прежнему был спокоен, но в глазах уже читалось лёгкое недоумение.

— Не ври! Я тебе ни кто-то со стороны! Почему мне не сказал?

— А что я должен был тебе сказать?

— Предупредить! — громко сказал я. — Мы там чуть не остались. Грамотно расставленные комплексы «Усовершенствованный Хок» в Афганистане — очень усложнят нам жизнь в воздухе. Ты без меня лучше знаешь, что одной пехотой эту войну не выиграть.

Виталик молчал и ничего не отвечал на мои претензии.

— Почему ты не сказал? — настойчиво повторил я. — Я же твой друг! Или ты совсем заработался.

— В моей работе с друзьями напряжёнка, Сергей. Лучше их вообще не иметь.

После этого удерживать его было бесполезно, и я отпустил. Конечно, этого и стоило ожидать, что при такой работе, как у Виталика, друзей нет и быть не может.

— Вы с Гаврюком свою задачу выполнили. Подтвердили наши опасения. Плюс, как я понял, ещё и произвели пуски управляемых ракет. Можете собой гордиться, — сказал Виталик, протягивая мне руку. — Все жертвы были не напрасны. Теперь