Я содрогаюсь при мысли о том, что современная публика подумала бы о том звуке. Усиление микрофонов оркестра было в несколько раз сильнее, чем у музыкантов, и, несмотря на то, что мы экспериментировали с экранами, чтобы отделить рок-группы, оркестр заглушал все. Тем не менее, наша рок-группа, оркестр, солисты, хор и три «соул-девушки» производили впечатление.

Необходимость срочного запуска концертов означала, что время на репетиции было катастрофически мало. Я был настолько занят, что только во время нервного обеда перед премьерой в Питтсбурге спросил у Роберта, когда же появится Тим. По-видимому, теперь он боялся летать и предпочитал путешествовать на океанских лайнерах. Так что он пропустил все первые показы. Помню, как мне хотелось, чтобы Тим увидел тот ажиотаж за пределами арены со всеми спекулянтами, с дестью тысячами людей, которые толкались, чтобы впервые послушать рок-оперу живьем. Каким далеким от этого теперь казался домашний отель Stoke Edith. Я сидел рядом с Робертом за примитивным звукорежиссерским пультом и наблюдал, как зрители почти с благоговением заполняли огромное пространство арены. Даже билеты с местами за сценой были распроданы. Когда мы начали, не было привычного массового приветствия. Аудитория казалось необычайно молчаливой даже после того, как Ивонн блестяще исполнила «I Don’t Know How to Love Him». У меня начиналась паника. Роберт сказал не волноваться и подождать конца «King Herod’s Song». Джефф был немного неуверенным в начале «Gethsemane», но великолепно справился с верхними нотами. Зрители по-прежнему казались подавленными. Затем шла «King Herod’s Song». Роберт был прав. После этой песни аудитория взорвалась. Эффект можно было сравнить с паром, который вырывается из скороварки, когда поднимаешь крышку. Самое первое живое выступление окончилось триумфом. Но почему зрители так странно себя вели почти до самого конца? Ответ был не таким уж сложным. Поскольку «Иисус Христос – суперзвезда» был создан для записи, ни у одной из песен не было театрального затихающего окончания для аплодисментов. Нашей целью было рассказать историю как можно быстрее, чтобы уложиться в хронометраж. Единственной песней с подходящим завершением была «King Herod’s Song». Впоследствии мы это исправили и добавили некоторым песням подходящие окончания. Театралы любят быть уверенными в том, что их соседи получают удовольствие от увиденного. Но я считаю, что «Иисус Христос – суперзвезда» производит лучшее впечатление тогда, когда он максимально близок к хорошо организованному концерту. Та премьера в Питтсбурге остается одним из самых ценных моментов в моей карьере.

На следующее утро Роберт носился как угорелый. Несмотря на анонсированное начало нашего «официального» тура, поддельные концерты продолжали появляться по всей стране. Теперь я наблюдал его влияние в шоу-бизнесе во всех деталях. У нас была продуманная программа выступлений. Но теперь тур будет не один, их будет два и немедленно. Оригинальная питтсбургская труппа теперь пройдется по Восточному побережью, пока новая точно такая же будет гастролировать по Западному. В конце туры пересекутся в центре Америки, давая повторные концерты в регионах, где они еще не выступали. Вторая труппа должна будет исполнять менее масштабную версию в городах с маленькими площадками.

Он был также хорош, как его наглость. К осени три труппы курсировали по США. Я уже собирался вернуться домой и начать подготовку к свадьбе, когда Роберт схватил меня со словами, что я нужен ему на еще одном выступлении. Перед шоу у нас было короткое совещание по поводу Бродвея, на котором мы обсуждали, не стоит ли опробовать новые дополнительные материалы во время тура. Я спросил, договорился ли Фрэнк Корсаро о чем-нибудь с командой постановщиков. Двое молодых людей – Питер Ньюфелд и Тайлер Гатчелл – были задействованы в бродвейской постановке в качестве «линейных продюсеров», т. е. сотрудников, которые отвечают за всю материальную часть шоу: от заключения контрактов с артистами до монтажа декораций за разумные деньги. Они были на удивление самостоятельными. Тайлер Гатчелл стал моим ближайшим другом в бродвейском сообществе, но тогда он еще не знал меня достаточно хорошо, чтобы делиться всем, что происходило. Да и моя голова была забита мыслями о свадьбе и немедленном возвращении домой.

Тем вечером мы с Тайлером отважно пробирались через главный вход арены, как вдруг я услышал знакомый голос.

«Программки, программки! Всего один доллар», – возвещал голос. «Программки, сувениры, программки, дешево…». Голос замолк, когда его владелец увидел меня.

Человек, одетый в белое пальто с надписью «официальный» на спине, был ни кем иным, как Дэвидом Ландом. Заметив Тайлера, он заговорщически отвел меня в сторону.

«Давай сохраним это в секрете, – прошептал он, – мы можем поделить деньги за программки, ты и я, только наличные, никаких вопросов».

«А что насчет Тима?» – пробормотал я.

«Его здесь нет, только нам с тобой нужно об этом знать. Послушай, Эндрю, это небольшая прибыль для нас обоих».

Я снова спросил, знает ли Тим об этом.

Дэвид с болью посмотрел на меня. «Однажды отец побил меня за кражу трехпенсовика», – сказал он.

«Благое дело», – ответил я.

«Но видишь ли, мой мальчик, отец выпорол меня не за кражу трехпенсовика. Он побил меня за кражу его трехпенсовика».

День нашей свадьбы был прохладным, но солнечным. Новость о том, что альбом «Иисус Христос – суперзвезда» стал бестселлером в Америке, не потревожила деревеньку Эштон-Кейнс.

Около церкви собралась толпа из любопытных детей, восседавших на стене. Фотограф из местной газеты был единственным представителем прессы. С моей стороны присутствовали мама, папа, Джулиан, Дэвид Харингтон, пара школьных друзей, Тим Райс, Роберт Стигвуд, Питер Браун и, впервые переступивший порог английской деревенской церкви, Дэвид Ланд с женой Зарой. Салли и Лотти были со стороны невесты, но их пересадили на мою сторону, чтобы уровнять численность гостей. Группа поддержки Сары была значительно больше: в оборот пошли многочисленные кузены и кузины, по большей части носящие девичью фамилию сариной матери Гор-Браун. Всего было около сотни приглашенных. Алан Доггет выступал в роли дирижера профессионального хора, поэтому с музыкой все было в порядке. Не считая того, что я сам написал хорал.

Уже довольно давно мы с Тимом задавались вопросом, нужен ли Иисусу большой сольный номер в первой части мюзикла. Так что мы написали новую песню, следующую за триумфальным вхождением Иисуса в Иерусалим. За основу слов «Hey Father» был взят «Отче наш», и к удивлению многих песня была объявлена: «Отче наш, слова Тима Райса». Музыка очень сильно зависела от исполнения госпела. Непонятно, почему я решил, что наша свадьба была подходящим местом для премьеры песни. И почему я вбил себе в голову, что традиционный церковный хор справится с поставленной задачей. Это было совершенно недальновидной идиотской идеей. Реакция наших гостей или, скорее, ее отсутствие побило все рекорды.

Свадьба стала триумфом Сары. Она просто светилась от счастья. Церемония была простой и красивой. Прием проходил в саду ее родителей, и Питер Браун жаловался, что подавали только сэндвичи. Я умудрился вылить шампанское на Сарино подвенечное платье, но в остальном это был прекрасный день. Все видели, как сильно мы влюблены, и под одобрительные крики я похитил Сару, облачившуюся в облегающие короткие шортики. Мы планировали провести медовый месяц, остановившись в венском отеле «Захер», а затем отправиться на Зальцбургский фестиваль. Но первой нашей остановкой был Бат и ужин в одном из самых лучших ресторанов Британии в то время – в Hole in the Wall.