— Знаю! — твердо и веско сказал Саша. — Только дело это серьезное, а серьезные дела нужно обсуждать в подходящей обстановке. Предлагаю встретиться сегодня в семь часов в «Геварыче». Обсудим все за чашкой чая, то есть — пива.

— В мою голову приходит только одно решение проблемы — нанять киллера, — сказал Нарендра. — Но ты ведь хочешь предложить что-то другое, правда?

— Никакого криминала я вам не предложу! — заверил Саша. — Честное пряниковское.

— Ой! — спохватился Нарендра. — Я не представил тебя Виджаю! Виджай, это Алекс Пряников, лучший ординатор нашей кафедры!

Лучший ординатор скромно улыбнулся…

Верный своей привычке приходить заранее, Саша появился в баре без четверти семь и увидел там Нарендру с Виджаем. Судя по почти пустым бокалам, они сидели здесь уже давно. Виджай смотрел на Сашу с таким почтением, словно перед ним был бог Шива.

— Не смотри на меня так, а то я сейчас забронзовею, — пошутил Саша.

Он заказал себе и приятелям пива, рассказал парочку анекдотов, а затем перешел к делу.

— Нарендра правильно сказал, что если дать один раз, то попросят еще. У нас говорят: «кто везет, на том и ездят». Положение у тебя сложное. Сторошкевич — та еще сука, причем очень влиятельная. Манасеин без нее, как без рук. Она следит за порядком на кафедре и, вдобавок, пишет за него учебники. Незаменимый человек. Если она скажет Манасеину, что Виджая Прадипа надо отчислить, то Виджай Прадип вылетит из универа впереди собственного визга…

С соблазном записать в блокнот выражение «кто везет, на том и ездят» Нарендра кое-как справился, но «впереди собственного визга» нужно было записать обязательно. Ничего, пусть записывает. А Виджай тем временем окончательно осознает безысходность своего положения. Кажущуюся безысходность… Ничего, пусть осознаёт как можно лучше, как можно глубже, это полезно для дела.

— Давайте посмотрим на проблему с математической точки зрения, — предложил Саша. — Изложим ее в виде задачи. Условия таковы: доцент Сторошкевич хочет получить с Виджая взятку, которую Виджай дать не может. Если Виджай не даст взятку, его могут отчислить из универа. Все верно?

Вопрос был риторическим, но собеседники хором ответили:

— Да, верно!

— Решение у задачи всего одно. Надо сделать так, чтобы из университета вылетела доцент Сторошкевич! Вы со мной согласны?

— У нас говорят: «тот, кто живет в воде не должен ссориться с крокодилом», — сказал Нарендра.

— Да, нельзя так делать, — поддержал Виджай. — Это очень опасно.

— А если крокодил дохлый? — спросил Саша. — Тогда тоже опасно?

— Но ты же сказал, что киллера нанимать не надо! — напомнил Нарендра.

— Прошу прощения, я должен был сказать не «дохлый», а «беззубый», — поправился Саша. — Короче говоря, я предлагаю вырвать у крокодила зубы!

Глаза собеседников округлились.

«Пора заканчивать всю эту махабхарату,[40] — подумал Саша. — Образная речь невероятно утомляет».

— Она хочет две тысячи долларов? Хорошо! Очень хорошо! Дай ей эти две тысячи…

— Откуда я их возьму? — обреченно спросил Виджай.

— Тебе их дадут в полиции!

Собеседники синхронно вздрогнули и переглянулись.

— Да — в полиции, — повторил Саша. — Я скажу тебе, куда нужно обратиться и научу, что нужно говорить. Сторошкевич поймают на получении взятки. Две тысячи долларов — это значительный размер, серьезное дело. Жаль, конечно, что она не потребовала две с половиной. Тогда бы это была взятка в крупном размере… Впрочем, размер тут не так уж и важен. Важно то, что она вымогает у тебя взятку, требует ее и угрожает отчислением. За вымогательство взятки у нас дают от семи до двенадцати лет лишения свободы…

Перед встречей Саша проштудировал двести девяностую статью Уголовного кодекса, которая называлась «Получение взятки», а также комментарии к ней.

— Но ее, конечно, не посадят, — продолжал он. — Первый раз попалась, кафедра хорошую характеристику напишет, она раскается и все такое. Оштрафуют миллиона на четыре, но дело не в этом. Дело в том, что ее уволят. Осужденная взяточница не может работать доцентом кафедры ни при каких условиях. Крокодила не будет, Виджай! И никто больше не станет требовать с тебя взятки.

— Меня после этого обязательно отчислят, — сказал Виджай. — Найдут повод, чтобы отомстить. Ты предлагаешь плохое решение проблемы. Спасибо, что хочешь помочь, но…

— Ты не понимаешь, какое хорошее решение я тебе предлагаю! — перебил его Саша. — Следи за ходом моей мысли! Начнем с того, что лет двадцать назад, тебя еще могли бы отчислить из мести. Но сейчас другие времена! Интернет мгновенно делает любую новость всеобщим достоянием. Если люди узнают, что из универа хотят отчислить честного студента, который помог разоблачить взяточницу-доцента, то поднимется большой шум. Раздувать его, в первую очередь, станут те, кто захочет убрать ректора, или директора нашего мединститута, или Манасеина, для того, чтобы занять их место. Места хорошие, хлебные, так что желающих будет много. Твои земляки тоже не останутся в стороне, во всяком случае, я на это надеюсь. Придираться в Москве к индусу — это голимый расизм! Никто не рискнет с тобой связываться, Виджай! Даже если ты больше никогда не станешь ходить на занятия, ты все равно получишь диплом, потому что от имени «Виджай Прадип» у сотрудников универа будут возникать приступы стенокардии и диареи. Ты не должен их бояться, Виджай! Путь они боятся тебя!

Нарендра сказал Виджаю что-то на хинди. Судя по выражению лица Нарендры, он был согласен с тем, что советовал Саша.

— Давай взглянем на ситуацию с другой стороны, — предложил Саша. — Сейчас у тебя трудное положение, которое закончится или отчислением, или влезанием в долги. Что так, что так — все равно плохо. А я предлагаю тебе вариант без отчисления и долгов. Попробуй — ты же ничего не теряешь, потому что тебе нечего терять!

Виджай криво улыбнулся и пожал плечами.

— Я ведь и сам был таким как ты, — проникновенно-задушевно сказал Саша, поняв, что настало время сменить тактику. — Совсем недавно, осенью прошлого года. Спроси у Нарендры, он расскажет тебе, какой я был идеалист. Думал, что меня окружают хорошие люди, с которыми легко можно найти общий язык. А эти хорошие люди сначала выставляли меня идиотом, а затем начали осложнять мне жизнь. Дошло до того, что под угрозой оказалась карьера моих родителей. И тогда я понял, что с ними по-хорошему нельзя. Можно только по-плохому. И стал действовать по-плохому. Думаешь, мне от этого стало хуже? Нет — только лучше. Если Сторошкевич пробует на меня наехать, она сразу же получает отпор. С такими людьми можно вести себя только так, по-другому они не понимают. Любой нормальный человек тебе бы посочувствовал и постарался бы помочь. У тебя же реально крупные проблемы. Отец лишился хорошей должности, тяжело заболел, у тебя три младшие сестры, ты должен помогать своей семье… Вот скажи, кем надо быть, чтобы требовать с тебя две тонны зелени?