— Посмотри вот это, — сказала Джен, держа в рукахтолстую гармошку распечатки. — Тут имена и адреса. Вот и номера телефонов.

— Неужели это адресный список?

Джен подняла на меня глаза.

— Ты хочешь сказать — адресный список подписчиков «ХойАристой»?

Я кивнул.

— Посмотри, не найдешь ли тут Хиллари Уинстон-Смит. Онадолжна быть на «У», не на «С».

Джен заглянула в конец перечня.

— Точно, она тут есть.

— О, тогда это точно список подписчиков «ХойАристой», — сказал я, заглядывая через плечо Джен, чтобы пробежать глазамипо адресам и подтвердить свою догадку.

Каждый третий из списка жил на Пятой авеню, причем унекоторых значился только номер дома, без квартиры.

Иметь свой дом на Манхэттене — это все равно, что владеть вкаком-нибудь другом месте аэропортом: это означает быть очень богатым. АдресХиллари Дефис в этом смысле был что надо — некое здание в Верхнем Ист-Сайде,известное как обиталище кинозвезд, нефтяных шейхов и торговцев оружием.

— Они купили список подписчиков, — сказал я.

— Значит, они собираются разослать копии всем своимжертвам, — хихикнула Джен. — Очень мило с их стороны.

— И всем подписчикам-снобам, чтобы показать им, каковына самом деле эти аристократы. Бьюсь об заклад, эти материалы попадут и впрессу.

— Но зачем? Потратить такие деньжищи просто радиприкола? — Я покачал головой.

Джен кивнула.

— Что ты мне сказал после того, как я разозлила Мэндипатом тестировании? Типа, чтобы все запутать, нужен талант, так?

— Вроде того. — Я посмотрел на вход. — А сталантом у Гарамонда, похоже, все в порядке.

— И у него был план, в который я, кажется, начинаювзъезжать. Постепенно.

— Будь добра, растолкуй и мне, а?

Она покачала головой.

— Я еще не вполне уверена. Мы приближаемся к цели, нобыло бы полезно узнать, кто еще за этим стоит.

— Сколько это могло бы стоить? — Она указала наадресный список.

Я перелистывал распечатку, обдумывая вопрос. Вне зависимостиот того, предназначены ли они для тех, кто увлекается сноубордом, держит домахорька или интересуется новейшей бытовой техникой, большая часть журналовполучает от подписки больше денег, чем от распространения своего издания врозничной сети. Это большой бизнес — знать, как люди воспринимают себя, сколькозарабатывают и сколько готовы потратить.

Журнал может быть просто обложкой для рекламы, однакоодновременно он представляет собой библию стиля жизни. Рассказывает читателям отом, что происходит вокруг, на что следует обратить внимание и, самое главное,что следует покупать. По этой причине стоит вам подписаться на журнал, как васначинают засыпать тоннами ненужной почты — ведь вы позиционировали себя каксноубордист, любитель хорьков или покупатель новинок бытовой техники.

Рекламодатели делят человечество на маркетинговые категории.Можно сказать, на «племена» с особыми названиями. Например, «Стрелки»,«Наездники», «Центровые» или «Богемная смесь». По подписным листам журналалегче всего узнать, кто его читатели. Сейчас я держал в руках список высочайшейкатегории, «голубая кровь» в чистом виде, первостатейные богачи.

— Очень дорого. Как и остальная часть операции.

— Да, бьюсь об заклад, «Оперативная рекламка» за это неплатила.

— А почему? Думаю, за годы работы Футура сколотилприличные деньги.

— В этом не сомневаюсь. Но охота ли ему, чтобы каждыйзнал, что именно он стоит за такого рода дельцем? — Она махнула в сторонустраниц, развешанных на стенах. — Настолько неоригинальный и пассивный?Потому что да, шутка, конечно, вышла прикольная, но ведь это чистой водыподражание.

— Ага, к тому же можно сказать с уверенностью, что онне работает в журнальном деле.

— Значит, платил кто-то еще. Кто-то, связанный с«антиклиентом».

Я пожал плечами.

— Даже если мы выясним, кто оплачивал приглашения,разве это не может оказаться подставной компанией или чем-то в этом роде?Какая-нибудь «Пунь-шам инкорпорейтед»?

— Может быть, — кивнула Джен. — Но кто бы нивыделил деньги, ему пришлось оплатить все эти дорогостоящие подарочные наборы:сотни флаконов «Пунь-шам» и бутылок «Благородного дикаря», не говоря уже окамерах. Это ведь не то, что можно взять да приобрести по кредитке. Такая суммане могла не оставить своего рода денежный след.

— Согласен.

Я покосился на переднюю дверь офиса, представляя, как взамке вот-вот звякнет ключ. По крайней мере, мы можем быстро отсюда убраться.

— С чего начнем?

Джен подняла адресный список.

— Вот с этого. Разве твоя подруга Хиллари не работаетна «Хой Аристой»?

— Хиллари не работает у них, она только обеспечивала импиар. И она мне не подруга.

— Но она расскажет тебе, что ей известно, разве нет?

— Сообщить мне конфиденциальную информацию о клиенте? Счего бы это Хиллари так расщедрилась?

Джен усмехнулась.

— Да с того, что ей, наверное, до смерти хочетсявыяснить: кто окрасил ее головку в пурпурный цвет.

Все началось с моллюсков, а обернулось империей.

Трудно поверить, но финикийцы устроили все это около четырехтысяч лет назад. Узенькая полоска их земли вклинивалась между Средиземным мореми огромной пустыней: ни тебе золотых россыпей, ни оливковых деревьев, нисамоцветных рудников, ни наливающихся зерном янтарных колосьев.

Единственное, чего у этих финикийцев было хоть отбавляй, такэто моллюсков, которых они собирали на побережье. И кормились ими. Моллюскибыли вкусными, одна беда — после них зубы окрашивались в пурпурный цвет.

Естественно, большинство людей это раздражало. Надо думать,они ворчали, говорили что-то вроде: «Моллюски, конечно, недурны, если бы тольконе пурпурные зубы», но на том все и заканчивалось.

Пока одному древнему инноватору не пришла в голову безумнаяидея.

Представьте себе, что вы живете-поживаете в Древней Греции,Египте или Персии и тогдашних денег у вас хоть завались. Оливкового масла,золота, самоцветов, зерна — сколько угодно. Но при этом вы всю жизнь щеголяетев одежде бежевого цвета — в светло-бежевом, средне-бежевом, темно-бежевом. Высмотрели фильмы на библейскую тему? Там все носят одежду земляных тонов, толькоразных оттенков. Ничего другого у вас в обиходе нет, да вы ни о чем другом и недумаете.

И вот в один прекрасный день к берегу причаливаетфиникийский корабль, и купцы начинают торговать пурпурными одеяниями.Пурпурными!