— Готово. Можешь отпустить.

— Зачем?

— Чтобы я могла перелезть, дурачок.

По правде говоря, мне было бы легче стоять так и держать еедо посинения, покуда сил хватит, но ведь навечно-то их не хватит. Не говоря ужо том, что моя хватка перекрывает в ее руке циркуляцию крови.

— Ладно, отпускаю.

Я выпрямился, постепенно отпуская Джен, и она встряхнулакистью.

— Ох. Но спасибо.

— Только осторожнее!

Она снова улыбнулась и перекинула наружу ногу.

— Ух.

Крепко держась одной побелевшей рукой за ближнее окно, онамедленно убрала свой вес с подоконника, упершись черной кроссовкой в уголколодца и перенеся вес на нее. Протянув вторую руку, Джен ухватилась за другойподоконник и потянула себя через пропасть.

В ту секунду, когда ее центр тяжести находился на равномрасстоянии между окнами, я почувствовал, как мой желудок выворачиваетсянаизнанку. Мне захотелось снова схватить ее за руку, но я понимал, что мои влажныеот пота ладони — это последнее, что ей сейчас нужно. Впрочем, пока я боролся сосвоими страхами, опасный момент миновал и ее красные шнурки уже исчезли внутри.

— Джен?

Я высунулся, стараясь не глядеть вниз. Ее сияющее лицопоявилось в окне.

— Вау! Это было круто!

Я перевел дух, хотя сердце еще колотилось как бешеное.Теперь, когда Джен благополучно перебралась через колодец, я вдруг осознал, чтоу меня руки чешутся перебраться самому. Забавно, что всего минуту назад этоказалось мне полным бредом, но стоило посмотреть, как это делает инноватор, имне до смерти захотелось стать следующим в очереди.

Я вспомнил находчивость, проявленную мной в зале метеоритов,свой мощный побег через зал со вспышками «Пунь-шам». Челки у меня больше нет, яза ней не прячусь и готов к опасности.

Я перекинул ногу за окно. Шахта, казалось, притягивала меня,звала через нее перебраться.

— Э, Хантер…

— Нет, я тоже хочу перелезть.

— Конечно, но…

— У меня получится!

Она кивнула.

— Конечно получится, но ведь я могу просто открытьдверь изнутри.

Я замер, неожиданно ощутив всю смертельную тяжесть своеговеса.

— Э… да, конечно… почему бы и нет.

Я втянулся обратно и, оказавшись снова в коридоре, на ватныхногах направился к вдруг показавшемуся уже не таким манящим входу в «Рекламку».Обитая металлом дверь с лязгом распахнулась.

— Ты не поверишь! — с порога объявила Джен.

Они покрывали почти все стены, страница за страницей.

На сей раз это были не обычные макеты Футуры Гарамонда: онобуздал свою творческую натуру и умело подделался под псевдоноваторский стильодного журнала, предназначенного для молодых держателей трастовых фондов.

— «Хой Аристой», — проговорила Джен.

— Похоже на то, — сказал я, подойдя поближе.

Фотографии на макетах были сделаны на памятной презентации —«пингвины» с «пингвинихами», явно пьяные, почти утратившие человеческий облик ивовсю демонстрировавшие свою завистливость, недоброжелательность, мелочность ичванливость. Все это читалось по их лицам и позам так же легко, как если быбыло написано горящими неоновыми буквами. Измятые платья, сбившиеся на сторонуили развязавшиеся бабочки тоже были отчетливо различимы. По мере того каквзгляд перебегал со снимка на снимок, цементирующий раствор причастности кобладателям привилегий и власти растворялся под воздействием «Благородногодикаря» и из-под напускного лоска проступал постыдный облик. По забавномуконтрасту случайно попавшие в поле камеры чучела животных, запечатлевшиеся назаднем плане, выглядели весьма разумными и здравомыслящими.

Добрая тысяча отпечатанных фотоснимков была приколота кдлинной стендовой доске, тянувшейся вдоль всей стены, — пиратская добычапяти сотен камер, позорище богатеньких дочек и сынков. Как и предполагала Джен,каждая подарочная камера благодаря беспроводной связи работала на«антиклиента».

— Футура, должно быть, пришел сюда сразу послевечеринки и работал всю ночь, — пробормотал я, нервно поглядывая на вход вофис. — Как полагаешь, он отправился домой спать или вышел попить кофейку?

— Думаю, он скоро вернется, — заявила Джен. —Страницы уже разложены, ждут только фото. Значит, они хотят обернуться быстро.

— Хорошо, — сказал я, продвигаясь к двери. —Если речь идет о том, чтобы обернуться быстро…

— Но что это должно быть? — не успокаиваласьДжен. — Настоящий номер «Хой Аристой» или поддельный?

Я пожал плечами.

— Думаю, это как люди решат.

— Где-то здесь должна быть обложка.

Она двинулась вдоль стены, подсчитывая номера страниц. Я,неохотно удаляясь от выхода, последовал за ней.

В дальнем конце офиса мы нашли обложку с заголовком. Анонсгласил: «Эксклюзивная вечеринка-презентация. Специальный выпуск, только дляподписчиков!»

— Нулевой номер, — сказала Джен, указывая направый верхний угол обложки.

— Обычно так называют пробный выпуск нового журнала. Но«Хой Аристой» уже печатался. Экземпляр в наших подарочных наборах имел номерпервый.

— Итак, все это ненастоящее.

— Нет, хотя выглядит вполне реалистично, — сказаля. — Достаточно, чтобы одурачить кого угодно, если бы только не этигротескные фотографии.

— Ладно, предположим, ты прав, это не шантаж. Что-тоеще более загадочное. Но что именно?

— Хороший вопрос.

Мы оглядели офис. Близился вечер, и косые лучи солнца,проникая в окно, заливали чердак теплым светом, выставляя на обозрение неизбывнуюпыль на выключенных мониторах.

Широкополосные принтеры только и ждали, когда в них запустятбобины бумаги, дежурные огоньки мигали, указывая, что аппаратура находится вспящем режиме.

Несколько ноутбуков располагались вокруг беспроводной базы:вне всякого сомнения, как раз на них-то и поступали снимки, сделанныеподарочными камерами на презентации «Пунь-шам».

Я нашел несколько образцов творчества Футуры Гарамонда —журнальные обложки из прошлого, эскиз флакона «Пунь-шам» и несколько набросковэтикеток рома «Благородный дикарь». Учитывая, что шампунь был ненастоящим,имелись все основания засомневаться и по поводу рома: я невольно задумался,насколько крепким был этот напиток и было ли в нем что-то еще кроме алкоголя.

Ничто не наводило на мысль, что у «Оперативной рекламки»имелся хоть один реальный клиент. Гарамонд был полностью занят работой на«антиклиента».